Измена. Не прощу твою ложь - Кира Туманова

class="p1">Придется привыкать, другого выхода у меня нет.

12. Эмоции под замок

Мокрый чемодан в очередной раз заваливается на мою ногу, непрязненно стараюсь отодвинуть его носочком туфли. От моих усилий он с грохотом падает назад. Я устало подкатываю глаза, что за день-то такой! Мой рейс давно улетел, в зале ожидания людей почти нет, а я сижу и жду какого-то практически незнакомого мужика с идиотской страстью к оленям.

Так и хочется отхлестать себя по щекам и проорать: «Что ты делаешь, Лена!». Я замерзла, устала, чувствую себя невероятно глупо и неуверенно. Меня накрывает вспышка паники, в который раз за последние дни. Я же в безвыходной ситуации — куда мне теперь?

Чувствую, как сжимается горло, а глаза наполняются слезами. Мне так жаль себя, свой брак, дочек… Что будет со мной дальше? Всхлипываю и глубоко выдыхаю — нет, так не пойдет! Гоню от себя дурман страха. Ничего, сейчас тяжело, потом будет легче. Немного потерпеть, совсем немного…

Мне неловко за эту минутку жалости к себе. Нельзя расслабляться, если решилась, нужно идти до конца. Прижать хвост этому изменщику, я его без штанов оставлю. Пусть он будет жертвой, а не я! Рыдать в мокрых туфлях в центре аэропорта с валяющимся чемоданом — так себе удовольствие.

Наклоняюсь, чтобы поднять чемодан и поставить его поудобнее. И тут над моей головой раздается:

— Доброе утро, Елена Петровна. Давайте я сам.

Чемодан взвивается над моей головой, поднятый сильной рукой. Передо мной стоит Лев Александрович, собственной персоной. С моим чемоданом наперевес, держит его легко, словно перышко. Внешний вид детектива для меня не новость. Я ведь встречала его и раньше, но он был клиентом, а это совсем другое. Встречу его в толпе — не узнаю, но, если показать мне его берлогу — сразу пойму о ком идет речь.

Стоматолог видит только рот пациента, гинеколог — другие места… А я вижу стиль и эстетику. И назвала бы интерьер Льва Александровича своеобразным только потому, что лепить ярлык уродливости — непрофессионально. И тень этого своеобразия, конечно, легла и на владельца кичливой роскоши. Неудивительно, что я запомнила Льва Александровича, как «очень сложный случай».

В чистом и светлом здании аэропорта Лев Александрович выглядит вполне респектабельно, похож на бизнесмена, а не помещика-самодура. И ему идет этот образ. Передо мной подтянутый, сильный и зрелый мужчина. И я непроизвольно сжимаюсь под его жестким оценивающим взглядом. Да, взгляд у него более цепкий, чем вкус…

— Пойдемте, нам нужно поговорить и обсудить детали.

Без лишних слов с моим чемоданом в руках идет вперед, как ледокол. Даже не оборачивается, чтобы посмотреть, тащусь ли я за ним.

А я тащусь, да и куда мне деваться? Послушно семеню за Львом Александровичем. Хоть кто-то знает, что делать.

Опять небольшая пробежка по дождику до парковки, где хищный угольно-черный гелентваген приветливо подмигивает фарами Льву. Ничего себе, нормально живут детективы. Сколько же он берет за свою работу, если ездит на такой машине?

С удовольствием заползаю в салон, пахнущий кожей, поджимаю ледяные мокрые ноги и обхватываю себя руками. Хоть как-то согреться.

Лев Александрович заводит утробно рычащий мотор, включает обогрев на максимум и сразу трогается с места, а у меня зуб на зуб не попадает.

— Куда мы едем? — спрашиваю, пытаясь унять это противное клацанье.

— В вашу новую квартиру.

— Это к вам? — подозрительно кошусь на детектива, но тот изумленно приподнимает бровь.

— Елена Петровна, вы опять провоцируете меня странными намеками, а потом обижаетесь. — Нахохливаюсь еще больше и поджимаю губы, — Я привык жить один. А вы воспользуетесь гостеприимством одного моего знакомого, чья квартира пустует.

— А зачем мне туда?

— Потому что так надо, — рявкает на меня, не отрывая взгляд от дороги.

Я постепенно отогреваюсь и вместе с теплом ко мне возвращается решимость. Почему это я позволяю командовать собой какому-то любителю гипсовых звериных голов?

— Простите за прямоту, но я не очень понимаю, что происходит. Вы мне должны оказывать определенные услуги… — я стараюсь говорить максимально вежливо.

— Я и оказываю, — полная непроницаемость, эмоционален, как мой чемодан.

— Мне бы хотелось знать, в чем дело и куда вы меня везете?

— Елена Петровна, я не лез к вам, когда вы работали над моей квартирой, не мешайте и мне.

— Но, если бы вы спросили меня, я бы подробно рассказала, показала варианты, мы бы вместе обсудили…

— Значит, вы способны несколькими путями прийти к эффективному результату. Женщины — более гибкие создания, чем мужчины. И более болтливые, к сожалению. Вы узнаете все, когда придет время.

Да что он себе позволяет? Кто тут босс, на секундочку? Это же моя жизнь, как он смеет решать за меня, когда и что я узнаю!

— Так не пойдет! Вы должны рассказать мне… Немедленно! — я осмелела настолько, что повышаю голос.

Неожиданно гелентваген резко уходит вправо, я заваливаюсь на Льва Александровича и чуть не падаю головой на руль, я ведь так и сижу не пристегнутая с поджатыми ногами. Испугано смотрю на водителя. Что-то случилось? Авария?

Лев Александрович смотрит на меня и меня пугает глубокий черный огонек в его глазах. Воротник рубашки расстегнут, и я вижу, как на шее пульсирует жилка.

— Уважаемая Елена Петровна, — начинает он тихо, но угрожающе, — я не ваш мягкотелый супруг и командовать собой не позволю. Вам достаточно знать, что я держу ситуацию под контролем. А сейчас я вам не очень-то доверяю.

— С чего это вдруг? — Да как он смеет! В ярости сжимаю кулачки так, что ногти впиваются в ладони.

— Потому что ваши эмоции могут навредить делу. Я даю ту информацию, которую могу позволить себе дать, опираясь на ваше душевное состояние. Вполне возможно, вы побежите к своему Марку сливать то, что мне удастся раскопать.

— С чего вы взяли, что я так поступлю?

— С того, что вы легко можете пожалеть своего супруга, поверите в его раскаяние. И вместо того, чтобы мстить, начнете его защищать.

Я несколько секунд я смотрю в его непроницаемое лицо с ненавистью и злостью, подбираю подходящие слова, чтобы выразить одновременно недоверие его профессионализму и обиду. Потом понимаю, что моя горячая речь будет служить подтверждением его слов. Чем спокойнее и увереннее я себя веду, тем скорее получу результат.

— Вы что-то знаете? — сверлю его взглядом.

— Можно сказать и так. — Лев Александрович отводит глаза и включает поворотник, чтобы продолжить движение. — Я предупреждал вас, жизнь не будет прежней. Но вы должны быть железобетонно уверены, что пути назад нет. Для этого вам придется все увидеть своими глазами.