Преступление по-китайски - Мэри Лондон

— А что об этом думал Брайан?

— Он любил Чжана, но каждый из них, понятно, знал свое место.

После того как они оставили мисс Ли наедине с ее мыслями у окна в заснеженный парк, Дуглас Форбс сказал сэру Айвори:

— Какая восхитительная женщина, какая скрытная! И очаровательная, не правда ли? А какая умная!

— Даже больше, чем вы думаете. Одна из самых здравомыслящих дамочек среди тех, кого я знаю. Теперь понимаю, почему Брайан ее полюбил, впрочем, судя по тому, что нам уже известно о его характере, он был ей не пара. Итак, куда теперь?

— Допросим этого Мелвилла?

— Оставим его в покое, пока. Сержант, скажите на милость, куда вы поместили мисс Маргарет Эттенборо?

Когда они вошли в музыкальный салон, сэр Айвори тут же узнал в звуках фортепиано пьесу Иоганна Себастьяна Баха. Девушка, игравшая замечательно, закончила очередной пассаж и только потом встала их поприветствовать. Красотой она не блистала: у нее было несколько мужеподобное, с резкими чертами лицо. Роста среднего, полноватая, в элегантном жакете и юбке цвета опавших листьев, из украшений только дешевенькие самшитовые бусы. Но оба сыщика не преминули заметить, что лицо у девушки осунулось — не помогла даже косметика, с помощью которой она пыталась это скрыть. Девушка, как видно, изрядно наплакалась.

— Мисс Эттенборо, я старший инспектор Дуглас Форбс. А это сэр Малькольм Айвори, он хорошо знал лорда Роберта Уоллеса.

Девушка сжимала в руке платок, видимо не понимая, как себя вести.

— Простите, — проговорила она глухим голосом, — мне что-то нехорошо.

— Мы постараемся не сильно вам докучать, — заверил ее Форбс. — Может, для начала присядем?

— Вы сейчас играли как будто пьесу из «Нотной тетради Анны Магдалены Бах»,[6]не правда ли?

— Брайану она очень нравилась. Ему я и играла, когда вы вошли. Для меня он здесь, совсем рядом. И никуда не делся.

— Он был добрым другом вам и вашему брату. И мы сочувствуем вашему горю.

Девушка силилась сдержать слезы, но не смогла — и разрыдалась. Они молча ждали, когда она успокоится.

— Ах да, простите. Все так ужасно, так внезапно, так невероятно. Брайан мертв, убит. Скажите, ведь это кошмарный сон, и я скоро проснусь…

— Увы, мисс, действительность куда страшнее, чем самые жуткие сны. Но вы и нас поймите. Мы должны найти того, кто совершил это злодеяние. И наказать. Вы нам поможете, правда?

Она громко высморкалась и уже более твердым голосом ответила:

— Кто же мог такое сделать? Брайан был сама любовь. Все его так любили.

— И вы в частности, так ведь?

Девушка даже не пыталась скрыть свои чувства:

— Теперь уже можно все сказать. Да, любила. А он не знал. Ему казалось, он любит эту китаянку. Подумать только, ведь это мы с братом их познакомили! Конечно, она красивая, даже очень, и очень умная, но она была ему не пара. Она бы им управляла. И он был бы несчастен. Да-да, верно говорю — несчастен.

— Значит, по-вашему, не случись ничего этой ночью, они могли бы пожениться?

— Он же был от нее без ума. Думал ее головой, видел ее глазами. Хотя у меня были все основания считать, что, как бы там ни было, их брак никогда не состоится.

— Почему же?

Она задумалась.

— Из-за госпожи Уоллес, конечно.

Дуглас Форбс достал блокнот в мягкой обложке и принялся записывать все слово в слово.

— Не могли бы вы рассказать в двух-трех словах, что было вчера за ужином? — попросил сэр Малькольм.

— Ужин как ужин, такой же, как и большинство светских вечеринок. Брайан и мы с Мэтью всегда весело проводили время за столом. Но вчера в присутствии матери Брайана и этого несносного Мелвилла атмосфера была натянутая, какая-то мрачная… Потом, после пудинга, Брайан встал и объявил о помолвке с Ли. Я ожидала чего-то подобного, и все же… Вы и представить себе не можете, какой это был для меня удар. Я все еще надеялась, понимаете? Но что толку теперь об этом говорить. Брайан уже ни на ком не женится, никогда.

Она прижала к губам платок, словно была готова вот-вот разрыдаться снова, но все-таки сдержалась.

— Почему вы назвали господина Мелвилла несносным? — спросил сэр Айвори, направляя разговор в другое русло.

— О, это жалкий тип и к тому же грубиян. Постоянно действовал мне на нервы. Да и Брайан его недолюбливал. Считал нахлебником, и поделом. Но госпожа Уоллес почему-то приваживает его, и это для меня большая загадка.

— Брайан говорил еще что-нибудь во время той короткой речи?

— Вчера вечером? Да нет, ничего особенного, кроме того, что собирается переезжать на квартиру в Гринвиче, но он и раньше говорил об этом раз сто, а сам все жил в замке.

— Из-за матери?

— Конечно, а кроме того, у него здесь были свои привязанности. Он обожал парк и сам ухаживал за цветниками. Да и потом, семейные реликвии, вольера, содержание замка. Он не мог оставить все это на мать.

— Но ведь с хозяйством мог управиться Вэнь Чжан.

— Он и управлялся, на пару с Брайаном. Он очень преданный и к тому же мастер на все руки. Сейчас, наверно, тоже переживает, да еще как.

Сэр Айвори отвлекся от беседы и сделал вид, что внимательно разглядывает различные музыкальные инструменты, находившиеся в салоне, — медные и деревянные, самых разных эпох. Тут он внезапно спросил:

— Вы обратили внимание на постель?

Девушка вздрогнула.

— На постель Брайана. Быть может, заметили на ней что-нибудь необычное?

— А почему вы спрашиваете?

— Потому что на постели кое-что было, когда вы поднялись к Брайану, после того как всех известили о его смерти.

— Да, действительно, там были кое-какие вещи… Но что вам сказать? Брайан сидел в окровавленной сорочке. Она вся была как будто из потемневшей меди. Я только потом поняла, что это кровь. А он, казалось, спал блаженным сном. Я закричала, и меня тут же увели.

Судя по испуганному взгляду, девушка словно заново переживала ту картину. «Она вся была как будто из потемневшей меди», — записал в блокнот Форбс.

— Так что было на кровати? — упорно добивался своего сэр Малькольм.

— Какие-то книги, зеркало, по-моему. И еще что-то…

— Музыкальный инструмент?

— Нет, кажется, нет. Даже не знаю.

— А арбалет?