Преступление по-китайски - Мэри Лондон

Форбс, ничего не понимая, только повторил:

— Не в кабинете. А в спальне.

— Ну да, Дуглас! Все эти вещицы на постели. Разве это не спектакль? Пара рогов, зеркало, звенящий камень, книги, прутики из тысячелистника, монеты, треугольник… Убийца знал, что делал, уверяю вас.

Выйдя из будуара, сэр Айвори и Дуглас Форбс наткнулись на Вэнь Чжана.

— Подготовка к ленчу закончилась. Тот же дом печали подавать гостям кушать.

Сэр Малькольм извлек из кармана жилета часы и обнаружил, что уже час пополудни. С тех пор как они прибыли в Чилтерн-Граунд, минуло три часа. Теперь он уже имел более или менее полное представление о личности жертвы: человек мягкий, добрый, порой слабый, особенно с матерью (но разве могло быть иначе, тем более после того, как она овдовела?); и, как всякий слабый человек, он решил показать, что может быть твердым. Ему просто хотелось самоутвердиться через свое злополучное заявление. А оно лишь ввергло всех в недоумение. Но есть ли связь между его заявлением и убийством?

— Чжан, — сказал старший инспектор, — можете обслужить гостей, только каждого по отдельности. Им покамест нельзя быть вместе. Понятно?

— Вэнь Чжан разносить на подносах. Я плохо говорить по-английски, но все понимать.

— Тогда, может, вы и нам сообразите что-нибудь перекусить? — попросил старший инспектор, почувствовав вдруг, что у него и впрямь живот подвело.

— Перекусить? — спросил китаец.

— Поесть, — объяснил Форбс.

— Накрывать вам в кухнях.

— Чудесно, — заявил сэр Айвори к вящему огорчению своего товарища. — Мы еще полчасика поработаем, а потом подойдем.

Чжан чересчур угодливо поклонился в свойственной всем азиатам манере и ушел.

— Не наведаться ли нам к Мэтью Эттенборо? — предложил старший инспектор. — Думаю, он наверняка объяснит, откуда взялось это письмо, вернее, копия.

Вслед за тем они вернулись в зал чиппендейл и застали там друга Брайана: полулежа на «готическом диване», он читал книгу в кожаном переплете, взятую не иначе как из викторианской библиотечки в глубине комнаты. Когда они вошли, Мэтью тут же поднялся.

— Что почитываете? — поинтересовался сэр Айвори.

— Только не смейтесь… «Алису в стране чудес». Да и что еще остается делать в четырех стенах…

— Я восхищаюсь Льюисом Кэрроллом, особенно его трудами по парадоксальной математической логике. О занимательных явлениях, когда абсурдные вещи обретают смысл благодаря игре разума, что бывает довольно редко. Слыхали об этом?

— Честно признаться, нет.

— Советую почитать: замечательное чтение и прекрасная тренировка для ума. Ну да ладно, господин Эттенборо, мы запамятовали спросить о вашей профессии.

— Советник по вопросам предпринимательства. У меня свой кабинет.

— По нынешним временам работы у вас, вероятно, с избытком. Ведь наше общество меняется, не так ли?

— Верно.

— Кстати, в котором часу вы легли спать прошлой ночью?

Мэтью подумал и ответил:

— Ужин, кажется, закончился где-то в половине одиннадцатого, может, чуть раньше. И я сразу поднялся к себе в комнату. Да и обстановка была не самая приятная.

— И причина тому — заявление Брайана?

— Вот именно. Только представьте себе. Все разошлись по своим углам.

— Вы поднялись на второй этаж вместе с сестрой?

— Нет. Она, кажется, пошла на веранду посмотреть, как идет снег. В парке горели фонари, и зрелище было действительно сказочное. Лично я наслаждался им из окна своей комнаты.

Сэр Айвори достал свой целебный флакончик, поднес к носу, слегка вдохнул из него и тут же почувствовал облегчение. «Наверно, от голода», — решил он про себя. И тут вдруг спросил:

— В своем заявлении в конце ужина Брайан говорил только о помолвке с мисс Ли?

— Нет, он сказал еще, что хочет переехать на квартиру Уоллесов в Гринвиче.

— Вспомните, пожалуйста, поточнее. Он сказал — «хочет» или «собирается» переехать?

Мэтью немного подумал, перед тем как ответить, и наконец сказал:

— Кажется, он точно собирался переезжать. Правда, он говорил это уже не первый раз.

— И матери это не нравилось?

— Конечно, только он никогда бы не решился…

Сэр Малькольм взял книжицу Льюиса Кэрролла, которую читал Эттенборо, полистал и совершенно безразличным тоном спросил:

— Чего только не узнаешь в сказках, с ума сойти. Правда?

— Да уж.

— Например, что добрая фея на самом деле злая колдунья, а под личиной жабы скрывается прекрасный принц. Настоящее пособие для сыщика. На самом деле все не так, как думаешь. А как по-вашему, господин Эттенборо?

— Не понимаю, куда вы клоните…

— Да никуда! Размышляю вслух, только и всего. Но давайте вернемся к юбилейной речи Брайана. Так о чем он еще говорил, кроме помолвки и переезда?

— Больше ни о чем.

— Совсем-совсем? Вы точно помните?

— Ну да.

Мэтью выглядел озабоченным, хотя очень старался сохранять спокойствие.

— Как же так, господин Эттенборо, а свидетели утверждают, Брайан говорил о лицемерии, поруганной дружбе. Теперь вспомнили?

— Да-да, ну, конечно. Совсем забыл. Думаю, он имел в виду Джеймса Мелвилла. Брайан его недолюбливал и не понимал, почему мать так ему доверяет.

— А может, он имел в виду вас?

Вопрос хлестнул Мэтью по лицу со всего маху, точно пощечина.

— Меня? Сэр, я не позволю!

Но сэр Айвори даже не дал ему опомниться:

— Вы игрок, господин Эттенборо?

— Игрок? Ну да, иногда играю.

— И проигрываете?

Краска на лице выдала Мэтью. Он пробормотал:

— Как все, думаю…

— А ведь триста тысяч фунтов сумма не маленькая, правда?

Если бы прямо перед Мэтью шарахнула молния, он испугался бы куда меньше. Он потерял дар речи и застыл на диване как пришпиленный. Между тем старший инспектор пометил у себя в блокноте: «Игрок» — и вывел в конце большой восклицательный знак.

— Итак, господин Эттенборо?

— Ничего не понимаю.

— Вы были и, разумеется, по-прежнему остались должны вашему другу Брайану триста тысяч фунтов. Я располагаю соответствующим доказательством.

Мэтью точно громом поразило, впрочем, он быстро взял себя в руки:

— Я никогда не брал взаймы ни у Брайана, ни у кого бы то ни было еще. Это же огромная сумма.