Стеклянный шар - Наталия Романова

– Как же вы домой доберетесь? – опешила Лида.

– На электричке? – в унисон тону спрашивающей ответил Фролов.

– О, – она замерла. В истории с разрядившимся телефоном было много сомнительного. Несостыковок, натужности. Лиде показалось, что она общается не с сорокапятилетним самодостаточным мужчиной, а с подростком, ищущим оправдание прогулам. Промолчала. – Что ж, оставайтесь на ночь, – ответила единственное, что было уместно в данном случае.

– Спасибо! – искренне поблагодарил Иван… Ефремович.

Остался. Снял пиджак, устроил на спинке стула, часы положил на кухонный стол, поинтересовался, какая помощь требуется, у Лиды такового не нашлось, и Фролов отправился на улицу, к дедушке.

Лида металась по кухне, не понимая, что необходимо сделать в первую очередь. Устроить букет, подаренный Фроловым? Убраться, в надежде придать помещению приличный вид, или начать готовить? В итоге уселась на диван, чувствуя неясное опустошение. Почему, собственно, она волнуется? Она дома, на своей территории, гостей не ждала, а если бы ждала, вряд ли ринулась бы делать косметический ремонт в кухоньке, менять стеновые панели у столешницы на голландскую плитку, линолеум на паркет из ценных пород дерева. Лангустов и элитный алкоголь покупать бы не стала.

Ужин получился скромный, именно такой, какой планировала с самого начала, до появления Фролова. В ход пошли кабачки, урожай которых нужно было съесть, картофель, дежурные соленья, пожарила карасей – не зря дед наловил и почистил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ивана… Ефремовича дедушка быстро взял в оборот. Мужские руки требовались постоянно, от внучки никакого прока. Ничего особенного делать не пришлось: переложил инвентарь в «каптёрке» – так дед называл маленький сарай сразу у входа в баню. Подрезал несколько веток на фруктовых деревьях, тех, которые пенсионеру было не достать – не возраст уже на качающихся стремянках балансировать.

В завершении вечера Анатолий Макарович объявил, что банька натоплена, и выразительно крякнув, поинтересовался у внучки:

– Вместе пойдёте или как обычно? – «Как обычно» – это Лида в самом конце, когда пар почти сходил на нет. По этой причине дедушка редко натапливал баню в полную силу, ему возраст не позволял парится, Лида просто не любила. – Хорошо накочегарил.

В «хорошо накочегаренную» баню Фролов отправился один. Лида моргала, как сова, когда дед сунул ей чистое полотенце и простынь в руки:

– Иди, отнеси человеку.

Человеку… В баню…

Дурость! Дурость! Парадоксальное сочетание форм – сюрреализм на отдельно взятых шести сотках.

Лида постучалась в предбанник, заглянула. Фролов сидел на лавке, задумчиво смотря на пол. Ноги босые, рубашка выпростана, руки сложены в замок. Она остановилась, не зная, что сказать. Как-то всё нелепо получается.

– Возьмите, – протянула она полотенце, простынь, мыло в упаковке. – Из двери немного дует, но на втором полоке не чувствуется, – добавила она.

Фролов встал, подошёл, забрал то, что протягивала Лида, отложил в сторону, замер в шаге от неё. Взгляд невольно упёрся в грудную клетку, опустился ниже, расстёгнутая рубашка открывала вид на мускулистый торс, упругие мышцы живота. Иван… Ефремович не был «качком», но очевидно следил за фигурой, обладая от природы атлетическим телосложением. Она нервно сглотнула, подняла взгляд, встречаясь со спокойным мужским, будто бесстыдно разглядывающие его женщины – норма. Впрочем, вряд ли привлекательного мужчину из списка Форбс возможно удивить, тем более смутить женским интересом. Была бы женщина… а то чамрочная училка.

– Извините, – буркнула Лида и выскочила из бани.

Следом последовал допрос дедушки о личности Ивана Ефремовича, Лида не знала, что говорить. Сказать правду? Кто поверит? Даже родной дед пренебрежительно хмыкнет, будто Фролов – воображаемый друг. Что поведал сам объект интереса, не пришло в голову уточнить. Последний раз врала деду про мальчика в седьмом классе, её пригласили на свидание, отчего-то стало стыдно признаться, что идёт она не к однокласснице, а в кафе-мороженое.

Благо, Фролов в бане задержался недолго, не успел зайти в дом, как дед вытолкал запутавшуюся в показаниях мыться, заявив, что сейчас для его сердца и давления слишком жарко.

– Иди, – отдал он приказ. Лида отправилась, хватаясь за пылающие щёки. Несколько минут назад там, в бане, был Фролов. Обнажённый.

Дурость! Нужно перестать думать, а когда гость уедет – забыть, как забывают о неудачных свиданиях с сайтов знакомств. У Лиды опыта не было, коллега время от времени делилась впечатлениями, иногда смеясь, порой вздыхая. Лидино гостеприимство вызывало испанский стыд у обоих участников. Неизвестно кому более неловко, гостю или хозяйке.

В дом вернулась почти сразу, имея дома ванну, мытьё в русской бане не понимала. Когда была замужем, баня ассоциировалась с шумными гостями, горой еды, которую необходимо готовить, чтобы не ударить в грязь лицом, и Олег мог с гордостью хвастаться «своей». Мол, серая мышь, конечно, зато хозяйственная, услужливая. Сокровище, а не жена.

– Такой супец точно в одиночку хлебать будешь, – одобрительно кивал брат Олега, бросая скабрезные взгляды на невестку. Лида не сразу поняла, что значат эти слова, а поняв – не пришло в голову обидеться. Правда ведь…

На кухне уставилась на Ивана… Ефремовича в тельняшке деда. Чистой, даже новой – оторванная этикетка валялась на кухонном столе, – абсолютно чужеродной Фролову, как телега андалузской лошади.

– Спасибо, всё очень вкусно, – похвалил кулинарные способности хозяйки Иван… Ефремович, когда дедушка засобирался в баню. Это были первые слова после диалога о телефоне, остальное время он общался с Анатолием Макаровичем или молча наблюдал за Лидой, от чего становилось не по себе, хотелось развернуться, уехать в город, уйти пешком, раз электрички не ходят. Провалиться сквозь землю, как вариант.

– Спасибо, – кивнула Лида и уставилась на картофель. Овальной, вытянутой формы, с аккуратно вырезанными глазками, отварной.

– Лидия Константиновна, извините, не предполагал, что так получится, – он вздохнул.

– Ничего страшного, с любым может случиться.

С ней случилось. Сидит на табурете в кухне дачного домика, беседует с владельцем предприятий чёрной металлургии, видела его голый живот, мышцы, те самый, косые, что уходят под пояс брюк.