Человек с фасеточными глазами - У Мин-и

За эти дни Ателей насмотрелся всяких морских красот и наблюдал удивительную погоду, невиданную им прежде: иногда было жарко как в печке, но вскоре становилось невыносимо холодно; иногда было ясно, ни облачка, а спустя время, достаточное, чтобы рыба попалась на крючок, мгла затягивала небо, и начинался шторм. Бывало, что внезапно наступала ночь, а бывало, что после полудня в один миг тьма окутывала все вокруг. Бывало, что на фоне ярких звезд тотчас встало солнце, и от ярких лучей слепли глаза. Один раз в море он увидел, как девять торнадо появились вместе, а им вдогонку из облаков друг за другом сверкали молнии, точно мрачные тучи отрастили тоненькие ножки, и с каждым шагом этих ножек на водной глади начинали бурлить водовороты. Как только торнадо прекратилось, буря тут же закончилась. Ателей без конца молился, чтобы Кабáн заодно прихватил и его с собой. А когда небо прояснилось, Ателей заметил на поверхности воды длинную-длинную черную тень, он подплыл поближе и увидел, что это неизвестно откуда взявшиеся мертвые бабочки, бессчетное множество, простирающееся беспрерывной полосой, которой не видно конца, точно его приключениям.

Ателей понемногу перестал различать утро, полдень, сумерки и ночь, он бросил смотреть на высоту луны и звезд, определяя собственное направление. Он позволил себе плыть по течению, как опавший лист, дрейфовать, точно всплывшая мертвая рыбина. Он искал пропитание, когда был голодный, проваливался в сон, когда уставал. Одно время он даже стал думать, что Ваю-Ваю – иллюзия, вымысел, порожденный его тоской. Правда, Ателей осознавал, что страстно желает вновь увидеть Ваю-Ваю, пусть даже в обличье духа. Ателею было известно, что младшие сыновья Ваю-Ваю днем превращаются в кашалотов, так что всякий раз, когда он замечал силуэт кита, то издавал крик, обратившись к морскому простору, и крик этот мог растрогать даже орлов, возвращавшихся на север. «Если бы Расула и ее мать Селия были здесь», – думал Ателей. Ведь только они на острове могли своими песнями призывать масимагао (на языке ваюваю это означает «кит с туловищем, подобным морю»), такую силу имели их голоса, а Кудесник моря по движениям масимагао предсказывал будущее. Неожиданно в один из дней, когда Ателей допел свою песню, и вправду появились масимагао, стали спариваться недалеко от острова, даже проделали дыру в самой хрупкой части острова. Когда они выплыли на поверхность, их туловища были увешаны чем попало всех цветов и оттенков, прямо как верховные божества на каком-нибудь ритуальном празднике.

Один раз Ателей своим гарпуном подстрелил проплывающего недалеко от острова черного марлина. Раненая рыба поплыла прочь и потащила в море вцепившегося в свой самодельный гарпун Ателея. В тот самый момент, когда Ателей подумывал разжать руки, из-за резкого погружения под воду на слишком быстрой скорости он потерял сознание. Его мозг хотел, чтобы он ослабил хватку, но руки крепко держали. Тем временем марлин поплыл по лабиринту острова, то поднимаясь на поверхность, то опускаясь, проплывая через разнообразные предметы необычной формы. Ателей начал непроизвольно молиться: «О наш Кабáн, единственный, кому под силу осушить море! Пусть ты покинешь меня, но позволь моим останкам превратиться в коралл, и плыть к родной земле, чтобы Расула подобрала его».

Неизвестно, сколько прошло времени, но в конце концов рыба не смогла выбраться из лабиринта подводного острова. Ее порезало многочисленными острыми штуковинами, голову покрывала всякая всячина. Рыба постепенно поранилась настолько, что лишилась сил. Ателей, крепко вцепившись в рукоять гарпуна, быстро сделал обеими руками рывок и зацепился за край острова. Он отыскал воздух, запертый в нижнем слое острова. Благодаря инстинкту выживания, он снова выбрался на белый свет. Он съел только кусочек марлина, потому что на следующий день рыба, которую он привязал под островом, исчезла без следа, даже скелет неизвестно куда пропал.

Ателей задумался. Раз неизвестно, вернется ли он когда-нибудь на Ваю-Ваю, или будет и дальше жить в одиночестве, то ему необходимо укрытие, способное устоять в непогоду. Он нашел синюю ткань, которая не пропускала воду, взял гибкие, но прочные палки, и сделал себе маленькую палатку. Очень скоро буря разрушила ее, и он решил построить маленькую-маленькую хижину. Конечно, хижина тоже не победит бурю (да и что на свете может победить бурю?), но, по крайней мере, не будет настолько хрупкой. «Хижина хрупка, значит, мужчина слаб» – есть такая поговорка у ваювайцев. Ателей решил выбрать материалы, которые не собьет сильный дождь, не смоет море. Его хижину понесет по воле морских течений, и, кто знает, может быть, однажды она возвратится к острову Ваю-Ваю, пусть даже его самого к тому времени уже не будет в живых. Зато, если хижина не развалится, то станет его посланием для тех, кто на суше.

Когда Ателей всерьез принялся за строительство, то обнаружил, что остров может дать немало материалов, которые не разлагаются. Он использовал металлические предметы из своей прежней палатки, приладил китовые челюсти и ребра, чтобы соорудить каркас жилища. В качестве подпорок он добавил палки, из которых был сделан его гарпун. Разноцветными веревочками, которые растягивались и не рвались, он связал и укрепил каркас. С самого начала он делал каркас с таким расчетом, чтобы было место для трех лежащих человек. Солнце и луна сменились много раз, пока дом наконец-то приобрел должные очертания. А еще Ателей пристроил кладовку и соорудил отдельное место для хранения пресной воды, назвав его сакроман, что означает «колодец на море». Так как дом строился из тех вещей, которые были на острове, издалека он выглядел так, будто составлял единое целое с островом и был так умышленно замаскирован. Ателей смотрел на свой дом, и ему казалось, что теперь он стал удивительно богатым.

Но Ателей также заметил, что немало морских животных умирают в море вокруг острова, и наверное, это тоже было как-то связано с черепахами, откусившими остров. Из-за этого остров иногда казался огромной западней на поверхности моря, скрывающей темное проклятье, землей без корней, кладбищем всего живого. За исключением нескольких видов птиц, время от времени прилетавших на остров свить гнездо и отложить яйца, на нем практически не было никакой жизни. А те животные, которые откусили часть острова и умерли, сами становились частью острова. Он думал, что сам когда-нибудь тоже станет частью этого острова. Вот как, оказывается, выглядит загробный мир, это и есть мир мертвых.

Ателею случалось видеть вдали лодки, намного более крупные, чем талавака. А еще он замечал на небе железных птиц, издававших необыкновенное грохотание. Он был уверен, что именно об этом вещал Кудесник земли: «Птицы из преисподней и дьявольские корабли белых людей».

Ателей ничего не знал о мире других людей. Поговаривали, что когда ваювайцы впервые увидели белых людей, то вопрошали: «Вы спустились сюда по небесному пути?»

Небесный путь – это радуга. Кудесник земли говорил: «Лишь души достаточно легки, чтобы взойти по радуге». Иногда Ателей, видя вдалеке радугу, думал о том, что будет делать, если однажды и вправду встретит белых людей. Как он будет с ними разговаривать? Могут ли они проводить его обратно на Ваю-Ваю? Ателей вспомнил слова, ненароком сказанные Кудесником земли: «Белые люди приходят и уходят, но нам, живущим по законам ваювайцев, нет нужды в белых людях. Они приносят только вред, они отбирают, они оставляют после себя эти бесполезные наручные часы, книжки, а еще таких девочек, как Расула». Кудесник земли со вздохом добавил: «Но кто знает, быть может, в один прекрасный день ваювайцы исчезнут из-за других живущих в мире людей».