Человек с фасеточными глазами - У Мин-и

«Я остался совсем один», – со всей ясностью понял Ателей, проснувшись, когда солнце и луна сменились еще два раза. Но он должен воспрянуть духом, чтобы выжить. Он попробовал ловить рыбу, собирать дождевую воду, а еще делать теплую одежду из всевозможных вещей. Ателей хорошо умел ловить рыбу, но с одеждой у него толком ничего не выходило: нацепив на себя кое-какое тряпье, он стал похож на пеструю птицу.

Ателей нашел что-то вроде гнущейся палки. Через несколько дней ему пришла в голову неожиданная мысль: заострить один конец и приладить к палке еще одну подобранную им упругую штуковину. В результате получился гарпун для ловли рыбы. А еще он таким же способом, но из других материалов смастерил кувану, более прочную и упругую, чем кувана, которую делают на Ваю-Ваю. Кроме того, он обнаружил круглую вещь, более твердую, чем плод, но при этом более упругую, и она как раз подошла для того, чтобы бросать в пролетающих птиц, до которых кувана бы не достала. Ателей научился позе для броска из валявшейся на острове книжки, исписанной «значками» и украшенной цветными рисунками (хотя у ваювайцев не было письменности, но у Кудесника моря и Кудесника земли имелось несколько «книжек»). На рисунке был изображен человек с такой же, как у него, кожей коричневого цвета. Ателею ужасно понравилась его поза при броске, даже от руки исходило какое-то сияние.

Вечером наступало лучшее время для ловли птиц и охоты на морских черепах с помощью сделанной Ателеем куваны. Поначалу Ателей только оглушал черепах, вытаскивал голову и пил из шеи кровь. Но однажды на другом конце острова он нашел блестящий и необычайно острый нож (у ваювайцев тоже есть ножи, но они делают их из камня), и тогда смог легко добывать черепашье мясо. На вкус оно было как твердый морской огурец. Бывало, что через какое-то время после того, как он вспарывал ножом брюхо черепахи, все четыре лапы еще медленно двигались, точно черепаха по-прежнему была на дне морском.

Но позднее Ателей заметил недалеко от острова множество дохлых черепах. Распоров их туловище, он часто находил у них в животе не загнивающие вещи с острова. «Неужели эти черепахи умерли от того, что откусили часть острова?» – размышлял Ателей, и решил, что не будет есть никаких вещей на острове, будет только пить пресную воду.

Нырнув несколько раз, Ателей обнаружил «остров под островом», еще более огромный, совсем как настоящий лабиринт в море, «такой же большой, как другое море». Ничего не поделаешь, Ателей не мог придумать более подходяшего сравнения, ведь любая большая вещь представлялась ему подобной морю. Плавающие под водой предметы цеплялись друг за друга, но достаточно пройти сильной волне, как все они менялись местами и перестраивались в новом порядке. Этот полупрозрачный остров все время становился другим, так что Ателей, ныряя ежедневно, мог даже ненадолго заблудиться. По возможности Ателей переносил те предметы, которые могли пригодиться, со дна на поверхность, складывая их в одном месте. Вскоре на острове был целый склад вещей: некоторые имели практическое применение, некоторые просто показались интересными, странными или завораживали его. На острове Ваю-Ваю все люди умеют собирать морские гребешки и крепят их раковины на стене дома с солнечной стороны, делая «нарядную стену». Поначалу Ателей и вправду собирался построить что-то вроде «нарядной стены», но заметил, что стену не получится поставить лицом к солнцу, потому что остров как будто вращается, и солнце каждый день встает с разных сторон острова.

Спустя какое-то время Ателей начал собирать что-то вроде тоненьких коробочек, на которых сверху были изображения, еще не до конца размытые морской водой, и на них просматривались нагие женские тела. Женщины с невиданной им никогда прежде белой кожей демонстрировали свои груди и глядели на него невероятно ласково. Конечно, Расула не уступала им по красоте, но он заметил, что Расула наполовину похожа на них, а наполовину похожа на ваювайцев. Правда, в данный момент от вида любой обнаженной женщины пенис Ателея увеличивался в размерах, и ему хотелось кавалулу. Он думал о Расуле, когда делал кавалулу. Нередко ему казалось, что это, наверное, тоже разновидность любви.

Еще Ателей собирает «книжки». «Книжки» он уже видел у Кудесника земли, но их было очень трудно найти, обычно они хранились в прозрачных мешочках, в которых не портились и не рвались. Говорили, что Кудесник земли получил несколько «книжек» от белых людей. Он говорил, что белые люди называли те знаки «письмена». У ваювайцев не было письменности, так как они считали, что нет нужды запоминать мир с помощью знаков. Жизнь состоит из звуков, которые достаточно сохранять в песнях и историях.

Ателей считал книжками всё, что имело письмена, будь то толстенные или состоящие из нескольких листов, с картинками и без, с непохожими друг на друга символами. Но хотя в книжках эти символы и отличались друг от друга, в них скрывалась некая упорядоченность. Быть может, именно потому, что Ателей не понимал, откуда взялся этот порядок и кто его установил, эти символы внушали ему удивительное благоговение. Конечно, на этом острове были предметы, которые были знакомы Ателею, например, стволы деревьев, мертвая рыба, камни… Но из всех предметов из мира, находящегося вне его опыта и понимания, именно книги с их символами больше всего изумляли Ателея, ведь эти символы, очевидно, отличались друг от друга. Белые люди или другие ваювайцы, зачем создали они эти на первый взгляд абсолютно бесполезные письмена? Когда он смотрел на них, внутри него всё накалялось, и он чувствовал неясную легкую дрожь.

«Да благословит тебя море. Пути Кабáна неисповедимы», – бормоча себе под нос, Ателей складывал все книжки в одну кучу. Из-за того, что это место постепенно становилось все более тяжелым, некоторые книги опять вернулись в море.

С самого начала поиск всяких предметов приносил Ателею новые ощущения, не давая его душе загнивать. Но те, кто долго жил в одиночестве, хорошо знают, что пропасть между разными временами становится глубокой, словно море, и эту пропасть не преодолеть душе отдельного человека. В эти моменты лишь воспоминания способны заполнить этот разрыв. В открытом море Ателей испытал физические потрясения, но волю к жизни сохранил. С одной стороны, он не хотел превращаться в медузу, умертвив себя, а с другой – память давала силы, чтобы смиренно жить дальше. Воспоминания о последней ночи перед выходом в море помогали ему справиться с желанием, слова отца и советы старцев сообщали знание о море, сохранившиеся в памяти песни островитян учили его любви.

Ателей почти забыл, в какой стороне находится Ваю-Ваю.

Когда ваювайцы в море попадают в беспорядочное течение или в другую беду, то закрывают глаза, обращают голову к небу и изо всех сил вытягиваются. Говорят, если человек многоопытный, то он сможет «учуять», в какой стороне Ваю-Ваю. Поначалу Ателей, несмотря на вонь от рыбы и запахи дождя, еще мог слышать крепкий дух Ваю-Ваю. Но вот прошло время семи песен, и запах почти улетучился. Еще через семь песен Ателей смог только примерно предположить, что Ваю-Ваю находится где-то со стороны заката. Однако все островитяне знают, что солнце погружается в воду всегда в разных местах, поэтому по закату нельзя точно определить, в какой стороне лежит Ваю-Ваю.