Призывающая волну - Кира Вайнир

поиска и замены души. Видишь ли, беременность от Повелителя это мерзко и ужасно, а во время родов все погибают. Поэтому в моём теле всю беременность будет твоя душа. А когда ты родишь и умрёшь, связи между телом и душой разорвутся. Воды Великого Моря получат свою плату, растворив твою душу среди тысяч. А благодаря маяку, моя душа притянется обратно, как только ты умрёшь. И я рожу, оставшись в живых. И о нашей маленькой тайне никто не узнает. Потому что этот же маяк не позволит тебе ни словом, ни делом навредить мне. Всё, переход тускнеет, нет больше времени. Наслаждайся жизнью истинной Ле-Гунн, если конечно сможешь.

Два события произошли почти одновременно. Что-то прошептав, эта русалка буквально занырнула в мое собственное тело. Тëмно-фиолетовое свечение опутало то, что недавно было мной, напоминая картинки египетских мумий.

А на дороге, легковушка стала обгонять впереди едущую машину и не успевала перестроиться. Из-за поворота вылетела скорая. Пытаясь избежать столкновения лоб в лоб, скорая вильнула… И сбила стоявшую на дороге меня. Точнее моё тело с чужой душой.

Кругом мгновенно собралась толпа, раздались крики. Но я как зачарованная наблюдала за тем, как, словно из кучи песка, пытается вырваться из моего тела на свободу русалка. Её лицо исказилось от страха, она почти смогла, почти дотянулась до меня, но её ладонь обожгла подлетевшая яркая искра.

Райнис закричала. Смотреть, как её скручивает было жутко, но и отвести взгляд было невозможно. А между тем, душа русалки теряла человеческие очертания. Вот она уже просто силуэт из воды. С тихим звоном этот силуэт распался на сотни капель, проблеснул радужным переливом и опал на землю. И вместе с этим погас у меня на груди ожог-маяк. Похоже, вселиться в чужое тело не так-то просто.

Я почувствовала ветер, настойчиво дующий в лицо, словно толкал куда-то. Но мне хотелось бросить ещё один взгляд на произошедшее. Вокруг моего тела суетились медики из той самой скорой. Уже появилась машина ГИБДД. Ветер всё усиливался, странные искры, напоминающие комочки солнечного света, вились рядом, словно торопя меня. А я смотрела.

Вот подбежала Лариса Васильевна. Бледная, с трясущимися губами.

— Подложите хоть, — протягивала она врачам свой плед, в который куталась, когда на рынке становилось холодно. — Что же она на холодном-то лежит.

— Рая? Рая! — рядом оказавшийся Дмитрий с дочерью попытался пройти ближе.

— Вы знакомы с потерпевшей? Родственник? — сразу спросил молоденький парень в форме.

— Да родственники, я её бывший муж. — Заявил "родственник", вызвав недоумение на лице Лиды.

— Аллергия у вашей бывшей жены есть? — спросила медик, что-то набирающая в шприц, пока рядом со мной опускали носилки.

— На сорбифер дурулес. Её во время беременности тошнило от него. — Ответил бывший муж.

Медик тяжело вздохнула, а Лида прикрыла рот ладошкой. Я только сейчас обратила внимание, что под сердцем у неё горела такая же искра, что вились вокруг. Только от неё расползалась неприятного красно-чёрного цвета паутина. Я почувствовала, что сейчас я смогу эту паутину содрать. А могу этого и не делать. Вот только…

Да, Лида любимая дочь бывшего мужа. То как он о ней рассказывал, то как он выглядел из-за переживаний за дочь, говорило больше любых слов. И потеря любимого ребёнка будет сильным наказанием и ему, и его матери за то, что они сотворили со мной. Но мне легче от чужих страданий не будет. И моего ребёнка не вернёт, и возможность стать мамой тоже. Я ведь смирилась за эти годы, приучила себя к мысли об одиночестве.

Просто повинуясь порыву, я протянула руку и содрала эти мерзкие, даже на вид, нити. Лида, словно почувствовала что-то. Потому что положила руку ровно на то место, откуда я только что убрала гадость, и несколько раз вздохнула. Словно даже дышать ей стало легче.

Ветер хлестанул резким порывом, искры-шарики закрутились вокруг, заставляя развернуться и сделать шаг к почти погасшему свечению, куда толкал меня ветер. То ли следующий порыв оказался сильнее предыдущих, то ли от этого перехода шла непонятная тяга, но я резко провалилась в темноту. Только успела заметить метнувшуюся следом за мной одну из искорок.

— Колыбель из лозы сплетенную,

Я доверю воле волны.

И дочь новорождённую,

Отпущу, по нитям судьбы.

Ты неси, волна, её бережно,

Осторожно неси, волна,

Ты храни её сон настороженный,

Сбереги мою дочь, волна.

Слова старой-старой колыбельной, которую когда-то пела моя мама, повторялись сотнями голосов вокруг. Темнота сменилась странным, приглушённым светом. Ещё не открывая глаз, я поняла, что лежу на чём-то мягком и тёплом.

Решившись, открыла глаза. Первое, что я ощутила, это жуткая головная боль. Не сдержавшись, я простонала. Чем, видимо, привела в движение странный калейдоскоп из картинок и воспоминаний из своей жизни перемешанных с чьими-то чужими. Чужие мысли и чужие эмоции обжигали злостью и жадностью. А ещё были просто пропитаны самовлюбленностью.

— Или ягоды в чае были забродившие или я надышалась от этой рыбы. Русалка, авария, Мир Морей. — Заговорила я вслух, чтобы разогнать тишину вокруг.

Голос был не мой. Этот звучал резче, жёстче. Я перевернулась на спину и попыталась встать. Но не получилось. Мешал хвост. Точно такой же, что был у русалки. И он то появлялся, мерцая и переливаясь разноцветными чешуйками. То исчезал, показывая, что и ноги у меня тоже есть.

Надеясь, что хвост сейчас определиться, оставаться ему или нет, я облокотилась на гладкую каменную стену. Низ живота стягивало болезненное, но странно знакомое ощущение. Эта девушка, Райнис, говорила что-то про ночь оплодотворения. Это напомнило мне собственные ощущения после первого раза с Дмитрием. Вот если раз этак в десять усилить, то получится именно то, что я испытывала сейчас.

Линии на песке, уже смазанные вызва

ли воспоминания, которые похоже принадлежали Райнис. Хотя Райнис теперь я. Я помнила тот страх, который она испытывала чертя по памяти все эти закорючки, трясущимися руками. И её злость, как он посмел, её, единственную дочь наместника Восточных провинций, как какую-то девку для утех, валять в водяных садах, где любой мог увидеть и услышать?

Понимала я и о ком были эти мысли. Помнила и план неприятного на вид с какой-то жабьей улыбкой старика о замене Райнис служанкой. Я даже не могла понять, как много в моей голове чужих воспоминаний и знаний. Но, наверное, из-за этих самых знаний я сейчас и не терялась в догадках, что произошло, и не сошла ли я незаметно для себя с ума.

На бедре аллели четыре глубоких рваных борозды. Перед глазами мелькнула картинка-воспоминание