Метро 2033. Грань человечности - Юрий Уленгов

– А, это ты… Проходи, садись. – Не глядя, Трегубов достал из ящика стола второй стакан и приглашающе мотнул головой в сторону второго кресла.

– Петр Николаевич. У нас ЧП.

– Какое еще ЧП? Что сейчас может вообще чрезвычайного произойти? Америкосы высадили десант в тайгу? – Трегубов невесело рассмеялся. – Садись, выпьем.

Воронов молча подошел к столу и забрал бутылку из рук собравшегося наполнить стакан Трегубова.

– Петр Николаич, кончай, а? Там правда твое присутствие требуется.

– Прям требуется? Ну ладно, тогда пойдем.

Трегубов встал из-за стола, одернул портупею, поправил галстук и абсолютно трезвым шагом направился к выходу. Воронов пошел за ним.

Услышав этот диалог, сторонний человек предположил бы, что Трегубов не особо следит за субординацией. Однако дело обстояло абсолютно не так. Полковник был настоящим тираном и за любое нарушение жестоко наказывал. Любой другой офицер, не говоря уже про обычных бойцов, за подобное отправился бы на гауптвахту на несколько суток. Воронову же были позволены некоторые вольности. Дело в том, что Тарас был двоюродным племянником Трегубова. Видимо, самой судьбе было так угодно, чтобы родственники, не видавшиеся много лет, случайно встретились в забытом богом уголке заснеженной тайги. Особых чувств к Воронову Трегубов не питал, но учитывая, что окружающих он вообще ни во что не ставил и считал их недостойными общения, двоюродный племянник был едва ли единственным, с кем Петр Николаевич общался на объекте вне службы. А учитывая, что Тарас весьма недурственно играл в шахматы, к коим Трегубов питал некоторую слабость, родственники быстро сошлись на этой почве и нередко проводили свободное от вахты время за шахматной доской и бутылкой-другой коньяка на сон грядущий.

– Что случилось и куда идем?

– Сейчас сами увидите. – Обычно невозмутимый Воронов сейчас находился явно в расстроенных чувствах.

– Так идти-то куда?

– На КП, Петр Николаевич.

– Ну, пойдем, – нахмурился Трегубов.

Командный пункт был одним из парадоксов местной службы. Учитывая, что ЗКП таковым больше не являлся, он был отключен ото всех стратегических линий. Но, так как специального устава для объектов подобного типа не существовало, на бывшем ЗКП продолжал действовать старый, согласно которому на Командном пункте обязательно должен был находиться дежурный офицер. Единственная польза, которую могла бы нести эта вахта – сбор сведений про обстановку на поверхности. Но то обстоятельство, что большая часть внешней аппаратуры, включая наружные камеры наблюдения, давно приказала долго жить, сводило эту пользу на нет. Однако, зная характер Трегубова, никто не рискнул даже в сложившейся ситуации забить на символическую, бесполезную вахту.

Воронов с восхищенным удивлением смотрел в спину начальственному родственнику. Широкий шаг, уверенная походка – ничто не указывало на то, что еще совсем недавно этот человек пережил тяжелейший стресс, а потом еще сутки заливал его алкоголем. Сам Тарас старался не думать ни о семье, оставшейся на «гражданке», ни о том, что же теперь, собственно делать, и как жить. До добра такие мысли сейчас не доведут, и то, что случилось в Командном пункте – живое тому подтверждение. Хотя, скорее, мертвое.

Вот мелькнула еще одна переборка, Трегубов резко дернул дверь на себя и вошел внутрь Командного пункта.

– Ну и что тут? Ага. Понятно. – Трегубов резко развернулся в сторону начальника гарнизона охраны. – И из-за этого ты меня дергал? Сами не могли управиться? Или мне убраться помочь?

Тарас еще раз взглянул на то, что находилось за спиной у Трегубова. В кресле дежурного сидел заместитель полковника, майор Фесенко. Возле кресла валялся табельный «Макаров», а обзорные экраны, за которыми, если бы ЗКП был действующим, полагалось следить дежурному, были выпачканы серо-бурым. Верхняя часть черепа майора отсутствовала.

«Ствол под челюсть нижнюю сунул, вот крышку черепа и снесло», – мелькнуло в голове у полковника.

– Точно сам? – Трегубов вопросительно взглянул на Воронова.

– Так точно, Петр Николаевич. Боец из срочников видел.

– А сейчас где он, этот боец?

– В сортире, блюет.

– Тащи его сюда.

Старший лейтенант развернулся и вышел. Трегубов подошел к пульту, вытянул из-под него второе кресло и внимательно осмотрел. Не обнаружив на нем ни брызг крови, ни ошметков мозгов, удовлетворенно кивнул, откатил кресло подальше от трупа самоубийцы, уселся в него и с явным наслаждением закурил, откинувшись на спинку.

Не успел он докурить сигарету, как в коридоре вновь послышались шаги. Первым в Командный пункт вошел бледный, худощавый солдатик. Глаза бойца испуганно бегали, а нижняя челюсть подергивалась, из-за чего складывалось впечатление, что солдат вот-вот заплачет. А может, так и было. Увидев полковника, рядовой придал своей фигурке какое-то подобие уставной стойки «смирно» и, отдав честь, заикающимся голосом доложил:

– Рядовой Кобыев! По вашему приказанию прибыл. – Из-за спины бойца раздался смешок Воронова.

– Вольно, рядовой Кобыев. – Трегубов сбил пепел прямо на пол. – А расскажи-ка мне, рядовой Кобыев, что ты на КП делал? Или у нас тут уже рядовые вахту несут?

– Нн-никкак нет, товарищ полковник! Я… пришел доложить дежурному о творящемся непотребстве, а он тут как раз… Бах! – и мозги наружу… – Боец позеленел, видно было, что слова даются ему с огромным трудом.

– Стоп-стоп-стоп, Кобыев! О каком еще непотребстве? И почему ты, а не старший рабочей смены?

– Так старший тоже там… с ними… сам…

– Что «сам»?! С кем «с ними»?! Где «там»?! – Гаркнул, не выдерживая, Трегубов. – Ты будешь внятно докладывать или продолжишь мычать?

– На ферме… пьют…

– Что??? – Полковник аж подпрыгнул.

– Пьют, товарищ полковник. Вскрыли запасы спирта и пьют… а я… а мне… Нельзя же так! Сейчас, наоборот, когда такое творится…

– Хватит – оборвал Трегубов словоблудие рядового. – Молодец! От лица службы выношу благодарность за бдительность! Воронов!

– Я!

– Дуй, возьми пару своих бойцов – и за нами. А мы пока пойдем, взглянем, чего там, на ферме, творится. Да, Кобыев?

– Так точно, товарищ полковник!

– Вольно, вольно, – осадил Трегубов опять вытянувшегося солдата. – Веди, давай.

Чтобы попасть на ферму, нужно было миновать три жилых уровня и один хозяйственный. На первом уровне находились комнаты офицеров, и так называемая кают-компания – общая комната с телевизором, шахматными досками и мягкими диванами, стоящими по периметру. Здесь в свободное от дежурства время собирался немногочисленный офицерский состав, покурить, посмотреть телевизор, сразиться в шахматы, а то и «расписать пулю». Сейчас там было пусто.

Следующий жилой уровень был отдан гарнизону охраны. Казарма, столовая, опять-таки общая комната, где проводила время свободная смена. Из казармы доносился раскатистый храп, нос полковника уловил терпкий запах портянок, заставивший поморщиться и прибавить шагу. Воронов нырнул в общую комнату, полковник же и рядовой продолжили путь.