Товарищ Альбер распорядился - Олег Сергеевич Агранянц

конец.

– У истории конца не бывает.

– Тем не менее, принесите мне ваши стихи. Я попытаюсь их опубликовать. Ваша точка зрения сейчас особенно интересна. Вы ведь наполовину русская?

– На четверть. У меня русская бабушка.

– Вот видите! Россия. Теперь это уже другая Россия.

– Та же. Просто ушли одни и пришли другие.

– Но судьба России вам небезразлична?

– От меня ничего не зависит.

– А стихи?

– Стихи никому не нужны.

– Что вы будете делать, когда получите документы?

– Я не получу никаких документов.

– Но я знаю, что вы должны получить документы.

– Вы меня с кем-то путаете.

– Возможно. Но вы поэтесса, у вас своеобразный подход к людям, своеобразное видение. Я ищу человека, который должен подать сигнал заложникам и закончить операцию. Он должен получить от них важные документы. Мне хочется ему сказать, что он может получить эти документы и беспрепятственно вынести их.

– Теперь я вас поняла. Вы решили, что этот человек – я. Неужели я так похожа на этих людей? – она показала на террористов.

– Простите, я не хотел вас обидеть.

– А теперь вы мне предлагаете стать Шерлоком Холмсом?

– Я прошу вашего совета.

– Вы пишете детективные романы?

– Я политический обозреватель. Политическая статья – это то же, что детектив, только наоборот. В детективе сначала преступник разгуливает на свободе, а потом его разоблачают. А в политическом обзоре сначала государственного деятеля разоблачают, а потом его избирают мэром.

– Я ничем не могу помочь вам… Разве что попросить вас поверить мне, что не имею ничего общего с этими людьми. Но если бы меня спросили, кто может быть сообщником, я бы подумала на… – она показала на Потрошителя. – Вот видите, я уже стала доносчицей.

Театр абсурда

Журналист подошел к Бесá:

– Я журналист

– Я вас знаю. Вы однажды были у нас в клинике.

– Да-да, совершенно верно. Тогда я готовил статью о наркотиках. Вы, если не ошибаюсь, доктор…

– Доктор Бесá.

– Но я хочу спросить вас не о наркотиках. Дело в том, что мои знакомые, – он показал на Аркадия и Филиппа, – полагают, что вы здесь для того, чтобы помогать этим людям, – он показал на террористов.

– Я врач. Меня в клинике ждут больные. И никому я здесь не помогаю.

– Ну а если, скажем, вы помогаете, то я хочу убедить вас дать сигнал на окончание операции. И получить от них документы. Этого не следует бояться…

– Подождите, я вас поняла. Вы знаете, что среди заложников есть человек, который связан с террористами и который может дать сигнал на окончание операции.

– Да.

– Я – не этот человек.

– Но вы…

– Не теряйте на меня времени. Ищите этого человека.

– Вы не могли бы помочь?

– Скажите, что я должна делать.

– Хорошо. Скажу. Потом.

– Ищите. Мне ужасно надоел этот театр абсурда. Заложники, террористы… Неужели люди не понимают: в мире болезни, горе, голод. А они…

– Да, скорее всего, не вы. Но кто?

– Поговорите с этим, – она показала на Потрошителя. – Ищите, ищите.

Палочки для эскимо

Журналист подошел к столику, за которым сидели Люси и детектив Медeгó.

– Я хотел бы поговорить с каждым из вас в отдельности.

– И с кого вы хотите начать? – строго спросила Люси.

– Конечно, с вас, мадемуазель.

– Он хочет начать с меня! – она взяла детектива за руку. – Защити меня, Коко. Не уходи.

– Не уйду. А если станет приставать, то как в прошлый раз.

– Мне будет жалко опять расставаться с тобой на десять лет.

Журналист понимал, что его дурачат:

– Ладно-ладно. Поговорим с вами вместе.

– Говорите. Только без двусмысленных намеков, – согласилась Люси. – Со мной не получится.

– Ладно, без намеков Мне известно, что среди заложников есть человек, который может прекратить операцию

– Какую операцию? – заинтересовался Медeгó.

– Он должен просто сказать этим террористам: «Заканчивайте операцию» – и…

– Это Коко, – прервала его Люси. – Это точно Коко. Коко, пойди и скажи этим негодяям, чтобы они закончили операцию.

Медeгó вскочил и подошел к Главному.

– Кончайте операцию.

Тот с удивлением посмотрел на него:

– Садись на место.

Медeгó вернулся.

– Не согласился? – спросила Люси.

– Не согласился.

Люси взяла Журналиста за руку:

– Вместо того чтобы приставать ко мне, лучше купите у Коко акции его компании. Коко, ты продашь господину, который ко мне пристает, акции твоей компании?

– Продам.

– Это компания по производству пластмассовых палочек для эскимо. Вы представляете, сколько идет дерева на палочки для эскимо? – это был текст монолога, с которого она завтра должна будет начать репетицию. – Мы заменим их пластмассовыми и сбережем леса… Но я поняла, господин, который меня домогается, интересуется не палочками, а мною. Осторожнее. Если вы будете продолжать неприлично вести себя, я закричу. Хотя я поняла. Вы не любите эскимо.

– Я не люблю идиотов.

Журналист встал и отошел от стола. Люси и Коко хохотали ему вслед.

Потрошитель

Журналист подошел к столику, за которым сидел Потрошитель:

– Как это ужасно, что ваш друг убит!

– Кто?

– Человек, с которым вы разговаривали.

– Он не мой друг. И если я жалею, что его убили, то только потому, что его убил не я!

– Вы хотели его убить?

– Я мог бы его убить.

– За что?

– Это был ужасный человек. Если бы вы знали!..

– Я знаю, что вы честный человек. И поэтому очень удивился, что вы согласились взять документы у этих людей.

Он показал на террористов. Потрошитель не понял:

– У меня нет никаких документов. У кого-то есть фотографии… где он и моя дочь? Дочь мне все рассказала. Но про фотографии ничего не говорила. На всякий случай я обыскал его, когда нес в подвал. Там фотографий не было. Они у него дома? У него дома есть фотографии?

Журналист его успокоил:

– Когда все кончится, мы обыщем дом этого мерзавца. Все фотографии, которые найдем, уничтожим.

– И если найдете фотографии моей дочери, вы их уничтожите?

– Уничтожим.

– Вы мне обещаете?

– Обещаю.

– Вы понимаете, как это важно для девушки?

– Понимаю. Покажите мне документы, которые вам передали эти люди.

– Они мне ничего не передавали. Ничего. Но если передадут, я…

Журналист подсказал:

– Вы мне их отдадите?

– Отдам. Сразу отдам, – с готовностью ответил Потрошитель.

* * *

Журналист вернулся к столику, где сидели Аркадий, Филипп и Мари Каламбур:

– Этот тоже – ни при чем.

– Кто же тогда? – спросил Филипп. Он посмотрел на Аркадия: – Может быть, вы нам все-таки подскажете.

– Подскажу. Самый неожиданный вариант. Никто.

– Как так?

– А что это меняет?

– Да ничего.

* * *

Рыжий подошел к Юле:

– У отца было три сына: двое