Горячий шоколад - Тереза Лири

Оливье творил с ней невозможные вещи и подвигал ее на бесстыдно откровенные действия. Но какой может быть стыд, когда в жарком порыве сплелись двое любовников…

Как сладко, должно быть, чувствовать его в себе, в самой глубине… Софи широко развела ноги, и он взял ее сильно и страстно. Ее тело неистово извивалось под ним, спина выгибалась дугой, пальцы вонзались в его лопатки, а губы сами шептали его имя. Ей казалось, что она горит и не сгорает.

Ее тело содрогалось от сладкого восторга, еще и еще, а душа поднималась все выше, пока, слабая от изнеможения и почти бездыханная, Софи не обмякла на руках Оливье. Он крепко держал ее, прижимая к себе и ласково поглаживая по спине. Медленно приходя в себя, она чувствовала, как бешено колотится его сердце, как неземным светом горят его глаза, и это возвращение в реальность не пугало ее.

Утром Софи с улыбкой обнаружила, что лежит в объятиях Оливье. Они тесно прижимались друг к другу. Все было правильно и хорошо. Ни одной секунды она не жалела, что отдалась этому мужчине. Без минувшей ночи ее жизнь лишилась бы многих дивных мгновений.

Софи не могла вспомнить, когда ее так самозабвенно любили в последний раз — нежно и властно одновременно. Обычно она сама задавала ритм. Ничего хорошего она в этом не видела и надеялась, что когда-нибудь окажется в, так сказать, подчиненном положении. Но большинство мужчин, с которыми она встречалась еще до того, как Стив загнал ее в клетку, чувствовали в ней очень сильную личность и позволяли делать с собою то, что хочется ей. Оливье же сам устанавливал правила. И ей это очень понравилось.

Софи осторожно отодвинулась от Оливье, чтобы получше его рассмотреть. Во сне он выглядел еще притягательнее, чем днем. Фантастика, что она проснулась рядом с этим невероятно чувственным мужчиной. Как она могла подумать, что он непривлекателен, что его чувственность на фотографиях всего лишь конфетная бумажка?..

Его темные волосы растрепались. Веселые крошечные веснушки рассыпались по носу и чуть-чуть — по лбу. Во сне Оливье действительно напоминал маленького мальчика, хотя таковым конечно же не являлся. Какие же мужчины трогательные, когда спят!

Но тут он облизнул губы, и наваждение исчезло. Этим языком Оливье умел выделывать такие штуки…

Молодой человек потянулся и открыл глаза. Взгляд был не сонный, а такой, будто Дюрран с самого мига пробуждения уже четко знал, что будет делать. Ленивая расслабленность соседствовала в нем с полной сосредоточенностью. Как ему это удается?

И как, интересно, выглядит сейчас она?

— Привет, милая. — Его глаза сияли. — Как дела?

— На дворе солнце. Будет хороший денек, — отозвалась Софи.

Она чувствовала себя великолепно. Однако нужно сохранять дистанцию. Через несколько минут их пути разойдутся, она вернется в родную фирму, Оливье улетит в Швейцарию.

Эту ночь Софи с самого начала планировала как разовый эксперимент. И она вовсе не собиралась менять решение. Пусть даже ее сердце было готово выскочить из груди от радости.

— «На дворе солнце», — нежно передразнил ее Оливье и поцеловал в лоб. — Надеюсь, оно и тебе светит.

Он погладил ее пальцами по щеке. Софи потерлась кончиком носа о его руку.

— Итак, по чистой случайности ты переспала с лучшим любовником Северных Альп и их окрестностей, — немного насмешливо произнес Оливье. — Чтобы поддержать честь фирмы, я просто обязан был закончить вечер упоительной ночью любви…

Софи почувствовала, как все у нее внутри цепенеет. До нее медленно доходил смысл сказанных слов, которым очень не хотелось верить. Оливье переспал с ней потому, что она ущемила его гордость! Потому что она его оттолкнула на глазах у телезрителей!

Она и сама удивилась, до чего обидно ей стало при этой мысли. На глаза навернулись слезы.

«Опомнись, дура, — одернула себя Софи. — Чего ты себе навыдумывала? Что он лег с тобой в постель, потому что влюбился с первого взгляда? Просто смешно. Я ему не нравлюсь, я не вызываю в нем желания». От этой мысли комок подкатил к горлу.

Она не рассчитывала на длительные отношения. О каких отношениях могла идти речь? Однако она полагала, что Оливье пришел к ней ночью, потому что захотел ее, а не потому, что решил отыграться за ток-шоу.

Ее выбрали руководителем года. Но это вовсе не отменяет того факта, что Софи в первую очередь женщина. Деловая, разумная и сдержанная. А значит, не должна никому показывать, в каком отчаянии пребывает. Как угодно, но она обязана выйти из этой ситуации с высоко поднятой головой.

— В восемь я договорилась позавтракать с подругой, — сказала Софи.

— Отличная идея. Я тоже хочу есть.

— Нет!

Оливье изумленно уставился на нее. Софи резко вскочила с кровати.

Она ни в коем случае не должна появляться с Оливье в ресторане. Любой, кто вчера видел «Моник», сразу поймет, что они провели вместе ночь. А журналистам только дай повод — ее протащат по всем газетам страны. Дюррану, может, и не повредит такая реклама, хуже уже некуда, а ей вполне хватит вчерашнего шоу!

Нет, спасибо. Она уже выставила себя на посмешище, поддавшись его шарму. Дистанция! Держать дистанцию, пока Оливье не успел унизить ее по-настоящему. Одна из заповедей деловой женщины гласит: предугадай удар и нанеси его раньше. Отношения, даже такие мимолетные, тоже определенного рода бизнес.

— Да, ночь была действительно ничего, — заметила Софи.

— Ничего? — приподняв брови, переспросил Дюрран. — Ночь была великолепной!

— …и она выполнила свое предназначение: у меня больше не болит голова.

Оливье задохнулся от возмущения. Софи сделала вид, что ничего не заметила.

— А теперь пока. Видишь ли, я предприниматель и несу ответственность за свое дело и своих подчиненных. Поэтому завтракать буду не с тобой, а с моей референткой. Вчера вечером она собиралась сообщить мне что-то важное.

Оливье приложил все усилия, чтобы не выдать себя. Получалось не очень-то убедительно: такого удара под дых он не ожидал. Обычно утром женщины умоляли его побыть с ними подольше. Клянчили номер телефона, пытались назначить новое свидание, но он, как правило, отнекивался и ретировался под благовидным предлогом.

А тут его просто-напросто выпроваживают вон, как третьесортного жиголо. И кто? Софи Лойес, королева клининга, швабры и уборки, словарный запас которой сводится к одному слову: целесообразность. Женщина, от которой холодеет все живое.

Она все верно рассчитала. Нащупала его слабое место. Оскорбила его, художника, творца кондитерского дела, не приняв из рук Оливье шоколад. Деловито и рассудительно провела ночь любви, как одну из своих сделок. Для полного счастья не хватало, чтобы она положила ему на столик подписанный чек…

— Ты сильно потратился? — вдруг спросила Софи в этот момент самым невинным тоном и опустила ресницы. — Возьми деньги за мороженое на столике в прихожей.