Суета сует. Бегство из Вампирского Узла - С. П. Сомтоу

– Да, я с тобой.

– Вот и славно. Я тогда договорюсь с одним врачевателем душ.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Пошел к шаману?

– Может быть, он сумеет пробудить твои воспоминания. Потому что эти твои картины... это и есть доказательство, что ты что-то знаешь. Понимаешь, Лоран, ты мой друг; и мне очень не хочется, чтобы ты оказался убийцей. Я тогда потеряю лицо.

– Ладно, я сделаю все, как ты хочешь.

– Замечательно, вот возьми... – Пит достал из кармана маленький пузырек из темного стекла. Он держал его как-то неловко, не очень уверенно. – Для образца. А я завтра зайду, заберу. У тебя есть холодильник на лодке?

Лоран рассмеялся.

– А ты не боишься, что я сгоняю на площадь Патпонг и заплачу там какому-нибудь наркоману, чтобы он сдрочил в этот пузырек?

– Делай что хочешь, – сказал Пит. – Это все равно не имеет значения.

Было ясно, что Питу Сингхасри совершенно неинтересно, совпадет ли образец спермы Лорана с той, что нашли на месте преступления. Он просто собирал информацию. Он верил, что в этих убийствах замешано нечто иное. Духи и демоны. Когда общаешься с тайцами, рано или поздно все обязательно упирается в духов и демонов.

Они провели в кофейне еще час и про убийцу больше не говорили. За приятной беседой время прошло незаметно. Каждый думал о чем-то своем, но это совсем не мешало общению.

Был уже вечер, когда Лоран вернулся к себе. Весь день он бессмысленно бродил по городу. К тому моменту, когда он добрался до дома, его сознание уже изрядно помутилось от количества принятого алкоголя. Он влил в себя еще порцию меконга и уселся напротив картины, которую не помнил, как начал писать. Но, получается, начал. Вот она, перед ним. И это, бесспорно, его картина. Потому что никто, кроме Лорана МакКендлза, не сможет изобразить кровь вот так... толстым слоем по холсту... живую, блестящую кровь, которую хочется выпить. И эта девушка... такая красивая. Пусть даже это была только оторванная голова. Лоран прилег на подушку, валявшуюся на полу. Его дом покачнулся. Туда-сюда, в ритме дыхания реки. Воздух был словно пропитан сексом. Что-то в этой тягучей тропической ночи... липкая испарина на коже... господи, какая она красивая. Он представил ее так ярко, что казалось, это были воспоминания. Пристально всматриваясь в это лицо, еще не прорисованное до конца, он вдруг заметил, что давно уже бешено мастурбирует. Все закончилось меньше чем через минуту. Черт, он был весь в этой сперме. Что-то попало даже на картину. Ну еб твою мать, подумал он. И ничего не осталось для этого чертова пузырька, который дал ему Пит. Какое расточительство, черт побери.

Он собрал кисти и вернулся к работе.

На стене над столом директора висела картина Лорана МакКендлза. Разумеется, это была картина из его последней, «бангкокской» серии, «Мертвые желтые женщины», – хотя и не самая последняя из этих картин, что явно указывало на то, что компания «Stupendous Entertainment Corporation» переживает сейчас не самые лучшие времена. Чего не скажешь по внешнему виду самого директора: прекрасные зубы явно искусственного происхождения, пиджак от Версачи, инкрустированные бриллиантами «ролексы», которые он нарочито выставлял напоказ.

Мальчик, бывший когда-то порождением ночи, пришел самым последним. Он сразу почувствовал запах готовящегося предательства. Похоже, они собрались разорвать его на куски. Он еще помнил свои ощущения, когда он был вампиром и охотился в ночи, помнил запах людского страха, наполнявший пространство. Потому что он сам был этим страхом – паническим ужасом своих жертв, страхом, рожденным из коллективного бессознательного, из их общей тьмы. Некоторые пытались бежать от него, но не спасся никто. От вампира не убежишь. Как от собственной тени. Потому что вампир – это и есть твоя тень.

Тимми Валентайн больше не был вампиром. Но он по-прежнему чувствовал запах людского страха – даже при включенных кондиционерах и ионизаторе.

Запах страха и готовящегося предательства.

– Ну что, будете от меня избавляться? – спросил он с порога.

Все, кто был в комнате, все как один обернулись к человеку, сидевшему за столом из красного дерева. Секретарь, говорившая с явным британским акцентом – может быть, настоящим, а может, притворным, потому что все секретари больших голливудских боссов должны говорить с британским акцентом, – быстро затараторила, стремясь заполнить гнетущую тишину:

– Ни в коем случае, мистер Валентайн. Мистер Гилер хочет сделать вам новое предложение, очень выгодное предложение... Все документы готовы... они у меня здесь, и если мистер Валентайн захочет с ними ознакомиться... и, конечно же, если потребуется, мы пригласим адвокатов и агентов...

– Помолчите, Алисия, – оборвал ее Непререкаемый Сегун «Stupendous Entertainment Corporation». Он улыбнулся Тимми. И – да, точно: в этой улыбке было что-то предательское. – Лучше налейте нам всем вина или чего там еще. И давайте не будем уже заниматься пустой болтовней. Парень сам разберется и сам все посмотрит – он профессионал, черт побери, хоть он у нас и существо из иного мира. Может быть, у него нет души и... э-э... мужской принадлежности... но мозги у него точно есть.

– Да, сэр, – испуганно пробормотала Алисия, спеша исполнить распоряжения начальника. Она так суетилась, что ее безупречный британский акцент начал перемежаться с характерными словечками, безошибочно выдававшими в ней уроженку Тинека, штат Нью-Джерси. Тимми рассмеялся. Никто из присутствующих не последовал его примеру, по крайней мере до тех пор, пока сам мистер Гилер не соизволил выдавить из себя смешок.

– Мне не надо, – сказал Тимми.

– Конечно, – сказал Гилер, – он же у нас не пьет... вино.

Теперь рассмеялись все, кроме Тимми.

Они пили вино, закусывали канапе. Тимми принесли диетическую «колу». Пока что еда и напитки были для него совершенно безвкусными; в лучшем случае он мог отличить стейк от картошки. Ощущение вкуса возвращалось к нему слишком медленно. Но если ему удавалось по-настоящему ощутить вкус, он чувствовал себя живым... то есть не так чтобы совсем живым... но хотя бы не совсем не-мертвым.

Забывшись на мгновение, он посолил свою «колу». Напиток зашипел. Они могут подумать, что все это – ребяческая забава, как дуть в «колу» через соломинку или просто полоскать ею рот. Еще год назад он скорее всего не стал бы сыпать столько соли. От такого количества соли по венам пробегала обжигающая волна, отдаленно напоминавшая ощущения от притока свежей крови.

– Нервничаешь? – спросил Гилер.

– Нет, – сказал Тимми, но все же поставил солонку на стол.

Ты теперь настоящий мальчик, сказал он себе. Вот и будь настоящим.

– Правильно, – сказал Гилер. – Волноваться нам незачем. Мы все взрослые люди. Хотя кому-то здесь и не мешало бы... подрасти.