Ночной обход - Вадим Фридрихович Агапов

дежурная сестра, то она вызовет нам психиатрическую бригаду.

– Эврика! – радостно крикнул он и спрыгнул со стола. – Нашел! – заговорщическим тоном сообщил он мне и потряс левым кулаком, в котором явно было что-то спрятано. – А что она там про шприцы говорила? – как ни в чем не бывало поинтересовался он.

– Про шприцы? – Я еще не пришел в себя от изумления. – А, да просто во время того дежурства кто-то выкинул использованный шприц в мусорное ведро.

– Ну и что? Разве это не мусор? – теперь удивился Арсений. – Не за окно же их выкидывать?

– Нет, разумеется. Их собирают в специальные контейнеры с дезраствором, причем отдельно от игл. А тогда кто-то случайно, наверное, выбросил… Хотя странно, – добавил я, – опытная медсестра никогда так не сделает…

Я замолчал, потому что Арсений, расплывшись в улыбке, схватил лежавшую на столе ручку и, держа ее словно кинжал, стал приближаться к кровати, на которой когда-то лежал Яблочков. Затем он изобразил то ли статую дискобола, то ли пролетария с булыжником и… нанес пациенту воображаемый удар ручкой.

– Это укол шприцом, – громким шепотом прокомментировал он, затем развернулся, протопал к выходу, резко остановился и запустил ручкой в мусорное ведро. Вся эта пантомима была очень комичной, но мне было не до смеха. Буквально через секунду в зал вошла медсестра. Я облегченно вздохнул…

По дороге в ординаторскую сыщик зарулил в процедурный кабинет.

– Это здесь хранятся шприцы? – полюбопытствовал он. – Можно взять один?

Я не успел ответить, как он стащил не только шприц, но и пару перчаток.

В ординаторской я в изнеможении упал на диван. Строганов остался стоять, его переполняли эмоции.

– Как я и предполагал, чтобы следить за вами, в зале была установлена микрокамера, и ее закрепили с помощью скотча! – Строганов разжал кулак. Я, ожидая увидеть камеру, даже вскочил с дивана.

– Что это? – спросил я, разглядывая кусок скотча.

– Это я нашел на железном шкафу. Им была прикреплена камера, – гордо сообщил мне частный детектив.

– Да ладно, – возразил я, – и никто ее не заметил?

– Камеры для скрытого наблюдения с вайфай-передачей настолько маленькие, что ты ее и днем-то не разглядишь! – закричал на меня Строганов. – А ночью – тем более! Или ты по железным шкафам по ночам с фонарем лазаешь? Или ты…

– Хорошо-хорошо! Если уж ты кусок скотча нашел, то, конечно, там была видеокамера, что же еще. – Я постарался скрыть иронию.

Строганов несколько секунд молчал, с подозрением глядя на меня.

– Да, скотч – лучшее доказательство! – наконец согласился он и принялся расхаживать взад-вперед с видом человека, решившего задачу тысячелетия. – Что ты стоишь? Садись и слушай! В моем методе вначале надо определить, как совершили преступление. – Он на мгновение остановился и достал из кармана шприц. – А потом уже придумаем, кто это сделал. Итак! Что мы обнаружили? Видеокамеру, шприц в мусорке, двух посторонних людей в реанимации ночью. Отлично. Вернемся к началу истории. Мужика травят, подсыпав яд в мартини…

– Кто? – непроизвольно вырвался у меня вопрос.

– Я же говорю, это неважно… – скривился Арсений и махнул рукой.

– То есть как «неважно»? – изумился я.

– Ну хорошо, – нетерпеливо согласился сыщик и возобновил движение по комнате. – Пусть это сделала любовница. Допустим даже, что следователь прав насчет мотива преступления: любовник пообещал ей бросить жену и жениться, а потом передумал. И профессиональный навык есть – она же медсестра. Она угощает любовника отравленным мартини, а мужик оказался не Джеймсом Бондом и после выпитого коктейля попадает с тромбом в башке к вам в больницу…

– Ишемический инсульт называется, – угрюмо сказал я, наблюдая этот театр одного актера.

– Вы этот тромб растворяете, и мужик, вместо того чтобы отправиться с ангелами на небо или с чертями в ад, начинает поправляться. – Глаза Строганова сверкали, как угли в адском костре. – Любовница понимает, что ее план не сработал и мужик скоро выкарабкается. Нужно срочно предпринимать какие-то действия… – Он умолк.

– Например? – машинально поинтересовался я.

– Сбор информации! – громким шепотом сказал Строганов. – Она налаживает контакты с вашим персоналом. Типа хочет подружиться. Чего-нибудь вкусненькое приносит… Было такое? Наверняка было! Вы ведь даже пропускали ее в реанимацию!

– Мы всех пропускаем, – возразил я, вспоминая намеки следователя про взятки персоналу.

– Но всех вы пускаете днем, правильно? Это написано на табличке при входе. А любовница приходила по вечерам, разве не так? – Строганов ткнул в меня пальцем. – Каждый вечер она проникает в отделение. Спрашивается: зачем? А?

– Зачем? – повторил я, нахмурившись.

– Чтобы самой следить за состоянием больного, ведь она медсестра и должна разбираться в этом, это раз! Чтобы посмотреть, как устроено ваше отделение, это два. Разузнать, сколько вас в нем толчется, это три…

– Мы работаем, а не толчемся, – поправил я дедуктирующего сыщика.

– Вот-вот, – кивнул он, – вникнуть в специфику вашей работы, как я сегодня. А еще ей надо было сделаться «своей» среди вас, чтобы на нее уже не обращали никакого внимания, – это э-э… – Он сбился со счета.

– Четыре, – напомнил я.

– Ага. И за полторы недели ежедневных визитов ей это удается! Далее! В тот вечер, когда вы все унеслись кого-то спасать, ее сообщник под видом доктора из приемного отделения проник в реанимацию, установил видеокамеру таким образом, чтобы был виден пост медсестры, сам Яблочков и выход из зала… – Арсений замолчал, ожидая моих возражений, но, поскольку их не последовало, продолжил: – Затем, он добавляет в бутылку с колой, которую пьет медсестра, какое-нибудь сильное снотворное. Тут появляешься ты. Он, поговорив с тобой, сваливает. Преступники в режиме реального времени наблюдают за реанимационным залом, находясь за его пределами. Видят дежурного врача, который уходит в ординаторскую. Смотрят на медсестру, которая уснула, сидя за столом, и понимают, что удобный момент настал! Она входит, как и раньше, с черного хода…

– Кстати, в тот вечер я любовницу в реанимации вообще не видел, – перебил я поток мыслей Арсения. – Ну, так что ты там про сбор информации в двадцать первом веке говорил? – усмехнулся я, глядя на его растерянное лицо.

– Точняк! – вдруг заорал он так громко, что я подскочил. – Потому что она была переодета в медсестру из отделения гинекологии! Ты чего молчишь? – вдруг обратился он ко мне. – Или просто под впечатлением?

– Восхищаюсь твоей фантазией, – вздохнул я и покачал головой.

– Молодец! – неожиданно похвалил меня Строганов. – Это, кстати, и есть второй пункт моего метода – фантазия! Чем отличается гений от просто талантливого человека? – тут же переключился он на другую тему. – А тем, что гений обладает немыслимой фантазией, которая не мешает ему, и он…

– А можно вернуться к убийству? – перебил я фантастического сыщика.

– Ты сам меня перебил! Итак, фальшивый доктор установил видеокамеру, пока любовница Яблочкова под видом медсестры из отделения гинекологии стояла на шухере. Затем они уходят, но недалеко, чтобы не потерять сигнал от камеры, и наблюдают. И как только настает момент, когда медсестра вырублена кока-колой, а доктор уходит в ординаторскую, любовница тут же проходит в реанимационный зал, быстро снимает провода со своей жертвы и перекидывает их на соседа, достает шприц с каким-то ядом… Может, опять змеиный яд?

– Мышечный релаксант, – предположил я, вспомнив посиневшее лицо доктора.

– Как? Мышиный релаксант? – встрепенулся Арсений. – Черт его знает, может, и крысиный. Укол сделан, пациент начинает помирать, ваша медсестра все еще дрыхнет, а монитор молчит, потому что у соседа… Как ты там говорил?.. Правильный ритм? И дело сделано! Перед уходом убийца, чтобы побыстрее избавиться от улики, выбрасывает шприц в ближайшее мусорное ведро. Разумеется, на ней были перчатки. Затем просыпается дежурная медсестра, начинается реанимация, но пациента уже не спасти. А утром доктор Агапов допивает кока-колу медсестры и тоже вырубается, – закончил он и воззрился на меня. – Ты чего молчишь?

– А что я должен сказать? – поинтересовался я, раздумывая, обидится ли он, если я назову его версию полным бредом?

– Что это гениальная догадка, – недовольно пояснил он. – Это первая версия и первые подозреваемые. Дальше…

– Первые? – усмехнулся я. – Будут и другие?

– Конечно, – подтвердил Строганов. – Мы же еще в начале пути! Подозреваемых будет много, например, те, кто дежурил с тобой: медсестра и медбрат. Тебя мы исключаем… – деловито добавил он.

– Ну, спасибо! – воскликнул я.

– Не за что. Ты не можешь быть причастен к этому делу, поскольку не обратился бы тогда ко мне за помощью, – совершенно спокойно пояснил Строганов.

– Ты меня успокоил, – съязвил я.

– Правда? Это хорошо, – искренне обрадовался этот логик.

– Вот в ком я уверен, так это в Анжеле и Паше, они точно не имеют к смерти Яблочкова никакого отношения, – как можно тверже и решительнее высказал я свое мнение.

– Да что ты говоришь? Не имеют отношения… – недовольно воскликнул Арсений. – Может, у тебя есть версия, кто имеет отношение? А? Может, ты вообще