Люськин ломаный английский - Ди Би Си Пьер

— Но зато у нее есть другие квалификации. Уверена, что одну я точно знаю.

Людмила наклонилась вперед, ловя взгляд матери. Она решила пойти с козыря:

— Я знаю путь гораздо более быстрый.

— Правда? — подняла бровь Ирина. — И что это — снег собирать или выкапывать мины и перепродавать их гнезварам?

— Я пока не могу поделиться деталями, все еще только предстоит узнать. Ясно одно: если я сейчас же отправлюсь в деревню, то могу еще успеть все разузнать и войти в долю.

— Ну, блядь, конечно, — сказала Ирина. — Конечно, если ты поедешь в деревню, они построят международный аэропорт и торговый центр с единственной целью — взять тебя на работу. Я еще не совсем свихнулась, Милочка. Будет гораздо лучше, если ты прямо сейчас расскажешь мне, что это за возможность такая есть у тебя в Иблильске, которую я не заметила за последние сорок лет, пока деревня умирала медленной смертью.

— Я не сказала, что это в деревне. Я ни о какой деревне не говорила, у тебя что, ушей нет? Я сказала, что поеду туда, чтобы узнать информацию — и это то, что нужно сделать немедленно, еще сегодня. Это гораздо быстрее, чем идти на завод в Кужниске.

— Ну и…

— Нет, пожалуйста, выслушай! — Людмила взяла за руку каждую из старух и сжала их. — Я могу полночи играть с вами в вопросы и ответы, а могу прямо сейчас поехать и попытать удачу.

— Это ты меня выслушай, — сказала Ирина. — А это, по чистой случайности, не романтическая удача, а? Потому что знай: я в этих горах выжила не потому, что у меня глаза на жопе. Ты думаешь, я не замечаю, когда ты вдруг принимаешься стирать всю свою одежду скопом? Милочка, не оскорбляй нас своей глупостью.

Жар поднялся из самого нутра Людмилы и ударил в голову. Она по очереди растерянно посмотрела в глаза обеим женщинам.

— Не думаю, что сегодня вечером ты найдешь сумку, в которую сложила свою одежду. Ты останешься здесь, чтобы отдать полагающуюся дань уважения своему деду. — Ирина взмахнула рукой и показала пальцем на мать. — И я скажу тебе, мама, что моя дочь права, когда говорит, что есть работа получше, чем отдаваться солдатам.

— Заткни пасть и слушай, что я скажу. — Ольга подняла отекшую руку. — Всегда существуют возможности, которые можно себе представить, глядя на зрелую девку, и есть мечта. Люське придется рисковать, чтобы подняться над возможностями. И это нам подходит, потому что, вероятнее всего, именно там, наверху, и живет решение, как быстрее спасти наши жизни. — Глаза Ольги сверкали в бликах масляной бочки. — Не утыкай глаза в снег, Ира. Она может поехать на оборонный завод, как мы только что решили. Но если там ее не возьмут, ты увидишь, что есть варианты и получше. Посмотри, вот она, незапланированная дочка от твоего мужа. Знаешь, самая меньшая дурость для этих краев, которую Иван Андреевич сделал, — прости меня Бог за то, что поминаю его имя в такой день, — это то, что он позволил Люське учиться.

— Ты права, — ответила Ирина, поднимая глаза. — Она даже немного по-английски знает.

— Да! — Глаза Ольги сжались до щелок. — У нас есть Люськин английский.

Зайка так и не получил завтрака, и у него сильно болело в груди. Органы подпрыгивали и бунтовали, как мятежники. Неподвижно лежа в ванне, он чувствовал, как у него внутри назревает настоящий сердечный приступ. Ощущение реальности изменилось. Мыльные пузыри лопались, как сухая соль; шум воды в кране превратился в звук стального троса, с шумом бьющего по железу.

— Блэр?

Ответа не было. У него сжалось горло. Он подался вперед и ударил рукой по воде.

— Блэр!

— Заткнись. А где заявка на свидетельство о рождении?

В кухне грохнул ящик стола.

— Эй, мне плохо. — Казалось, торчащие зубы Зайки стали еще больше.

Блэр с грохотом захлопнул ящик и с ухмылкой показался в дверях.

— Ты потный, словно блядский насильник за работой, Заяц. Обширный удар, да?

— Мое сердце…

— Ну, извиняй, это только твоя вина.

— Дай телефон, — махнул рукой Зайка.

Блэр наклонился, стоя в дверном проеме, и углядел спичечный коробок и горку жженых спичек на краю ванны. Рядом лежал только что подожженный уголок бумаги, словно крошечная надкушенная сосиска.

— Постой-ка, это марихуана? — указал он пальцем.

— Что?

— Да ладно тебе, все ты понял.

Очки Зайки дернулись.

— Слушай, извини, — сказал Блэр, — я не собираюсь наблюдать, как ты постоянно что-то от меня скрываешь. Так не пойдет.

— У меня сердечный приступ.

— Ну, ты считай как хочешь, Заяц, но разве на самом деле это не приступ страха? Разве это не физический показатель твоего страха будущего и нежелания отказываться от прошлого?

— Да что ж ты за сука, а? У меня, блядь, самый настоящий сердечный приступ!

— А, нужно было об этом думать до того, как начал нарушать закон.

— Ты мне телефон не подашь?

— Нет, ты послушай, ладно тебе, они ж тебя сразу раскусят, сделав один простенький тест. «Оскар дельта», или что там еще. Тебя ж запишут в наркоши. А потом и мне это клеймо прицепят. Извини, Заяц, на это я пойтить не могу.

— Это всего-навсего марихуана, Господи Боже мой, спасателям насрать на это, они ж просто врачи.

— Извини, но я не думаю, что они так и остались просто врачами. Думаю, они также настроены защищать спокойствие. И если честно, Заяц, в наше время это даже правильно, и если им насрать на спокойствие, то это они зря. Особенно в таких случаях, как твой.

Зайка резко повернул голову в сторону Блэра. Это было лицо пенсионера, у которого отняли палку.

— Но почему, друг? С какого это все хуя? Это ж убийство.

— Да не трынди ты, блядь. И вообще, сомневаюсь, что уничтожение паразитов — это убийство. Возможно, тебе следует купить спрей в «Пэтеле».

— Это уже вообще ни в какие ворота! У нас же, кроме друг друга, никого нет, слышишь, ты!

— Ну, у меня, например, не только ты есть. После того, что случилось сегодня, мне, возможно, больше не придется лицезреть твою харю.

— С хуя ли?

— Да забей.

Зайка опустил взгляд, затем снова посмотрел на брата. Губы у него дрожали.

— Поставь себя на минутку на мое место, а? Может, тебе вдруг свобода в голову ударила, но на минутку задумайся о бедном Зайке. Ты и я, субботние танцы, — это все, что у меня есть в этом мире. Друг! Блэр!

Блэр провел рукой по коротко стриженным волосам.

— Ну, если смотреть на вещи реалистично, Заяц, если ты в состоянии пороть эту чушь, значит, тебе не так уж плохо. — Он вышел из ванной, горделиво выпрямившись, преисполненный удовольствия от власти над братом. — Я пошел в паспортную службу, а остаток дня проведу с Ники. И если сегодня мне повезет, я приведу ее сюда. И не дай бог ты до этого времени не помрешь или, по крайней мере, не будешь находиться в абсолютно растительном состоянии. Я тогда тебя сам прикончу. Слышишь?