По ту сторону Тьмы. Где-то здесь... - Евгения Владон

заднего обзора. Как он при этом умудрялся управлять автобусом и ехать в нужном для себя направлении — просто удивительно.

— Я уж боялся что в этой помойке вообще никого из подобных, как твоя, бабушек не осталось. Только я скажу тебе, Карла, по очень большому секрету то, что не рискнёт рассказать тебе даже твоя уже нарушившая большинство библейских заповедей мамочка. Поскольку кроме них существует огромный списочек других более важных для людей жизненных правил. Именно этот список я и процитировал. Вернее, пару небольших оттуда пунктиков. Тех самых, которым следуют максимальное количество местных и очень законопослушных граждан Святых Штатов. Лгут, обкрадывают, присваивают чужое, ну а уж как, с кем и вовсю тут прелюбодействуют…

— А вы не могли бы, мистер… не говорить с моей дочерью?.. Пожалуйста! — мамашка наконец-то решилась повысить свой дрожащий одновременно и от страха, и от возмущения, голос, впервые напрямую обратившись к их новому водителю.

— Я вообще-то проявляю уважительное внимание к твоей козюльке, мэм. Было бы крайне невежливо, если бы я ей не ответил. Или это всё потому, что я белый, красивый, ещё и сплошь гетеросексуальный мужчина?

Кто-то опять не удержался и сдавленно хрюкнул, в очередной неудачной попытке подавить рвущийся наружу смех. Скорей всего, истеричный.

— А вы бы не могли… проявлять своё уважительное внимание к кому-то другому. Спасибо.

— Хочешь сказать, что ты согласна на то, чтобы я проявил к ней своёнеуважительноевнимание?

— Я ничего такого не говорила! Я просто прошу не разговаривать с моим ребёнком. Пожалуйста, сэр. Или вы ждёте, что я начну вас умолять?

— Сидя при этом в удобном кресле в пяти ярдах от меня и глядя мне в затылок? Насколько мне известно из личного опыта, умоляют стоя на коленях в нескольких дюймах от ног вопрошаемого. И чаще всего голышом.

Похоже, у мулатки пропал не только голос, но и все имеющиеся для подобных случаев нужные ответы с просьбами. По ходу, все присутствующие в автобусе пассажиры на время забыли даже как дышать, поскольку неестественно тихо стало во всём салоне.

— Ладно, девочки и мальчики. Время страшных сказок на ночь подошло к своему логическому концу. Всем пора на боковую, закрывать глазки и засыпать. Сладко-сладко засыпать.

Наверное, подобного поворота событий вообще никто не ожидал, ещё и так скоро. Особенно после того, как все, будто по одной команде, потянулись взглядами к окнам автобуса, не совсем понимая, куда их завезли и что это за место. Очень похожее на внутренний двор каких-то высотных административных зданий, отстроенных ещё со времён Великой Депрессии (а может и чуть позже). Понять с ходу, что же это могло быть на самом деле, не зная досконально всей местности, как свои пять пальцев, оказалось не так-то уж и просто. Тем более в одиннадцатом часу ночи и с не таким уж и ярким освещением далеко не всех горящих по всему периметру двора фонарей. Но то, что это была территория не жилых застроек, догадались очень многие. А некоторые даже заметили отличительные знаки на редких указателях одной из множества нью-йоркских Пресвитерианских больниц.

— Что всё это значит?.. Куда вы нас завезли? — водитель Генри, как, наверное, самый ответственный за жизни своих временных пассажиров и личной собственности глобальной компании «Грейхаунд Лайнс» в лице почти новенького автобуса, первый, кто рискнул задать мучавший всех присутствующих вопрос.

Хантер к этому времени уже успел встать с водительского кресла, а до этого выключить двигатель. После чего даже прошёл внутрь пассажирского салона неспешной походочкой абсолютного хозяина положения. А когда Генри, не сдержавшись, заговорил, приставил к своим пухлым губам указательный палец правой руки, благодаря чему все присутствующие заметили на его запястье красную нитку, на которой болтался, поблёскивая от приглушённого внутреннего света небольшой серебряный ключик. Ключик больше похожий на игрушечный или на винтажный кулон-украшение.

— Все вопросы потом. К тому же время уже очень позднее. Все хорошие и послушные детки должны давно спать и видеть десятые сны.

Он даже успел подмигнуть Карле до того, как её мамашка затянула девочку на свою сторону и, главное, подальше от центрального прохода автобуса, заблаговременно прикрыв той глаза ладонью.

— Ух, ты. Какой клёвый плащик. Цвет прямо ужас-ужас! Мне нравится. Не возражаешь? — перед тем как пройти дальше вглубь внушительного чрева железного зверя, Хантер ненадолго задержался рядом с креслами, оккупированными чёрным толстяком. И куда этого Моби Дика понесло на ночь глядя из такого благоприятного района Большого Яблока? Правда, на сам вопрос Хантеру было по большему счёту наплевать. Поскольку всё, что его действительно могло заинтересовать в тот момент, так это лежавший рядом с толстяком на краю соседнего кресла целлофановый дождевик ярко-жёлтого цвета.

Конечно, Моби Дик не возражал. Даже головой не дёрнул и вообще никаких эмоций не выказал на своём очень большом лице с невероятно огромными щеками, тройным подбородком (под которым совершенно невозможно было разглядеть шеи) и выпученными карими глазами, чьи желтоватые белки буквально отсвечивали на фоне очень тёмной кожи.

А если бы и возражал, едва ли Хантера это остановило. Скорей толстяка больше волновала спортивная сумка под ногами, набитая под завязку шоколадными и протеиновыми батончиками, которыми он собирался подкрепляться всю дорогу до нужного ему пункта назначения. И, судя по всему, всю ночь тоже.

— Почти подошёл. — Хантер с наигранным удивлением натянул на себя плащ, оказавшийся не таким уж для него и огромным, по крайней мере, не в плечах. — Спасибо, бро. А то, боюсь, на улице сейчас очень прохладно.

Как будто минут пятнадцать назад он не разгуливал голышом по посадочному терминалу Порта Аторити, совершенно не обращая внимания на невысокую температуру бетонного тоннеля. И, можно подумать, этот плащ он надел, чтобы согреться, а не как-то прикрыть свои вызывающие причиндалы.

— А теперь, кто тут был самым непослушным весь сегодняшний день? — он придал своему голосу одновременно и грозных, и комичных ноток, возобновив свой крестный путь по центральному проходу и неотвратимо приближаясь к тем креслам, на которых сидела мамаша-мулатка со своей похвально храброй дочуркой.

— Пожалуйста… не надо!.. — нет, мамаша не взмолилась в полный голос, поскольку на это у неё банально не хватило сил. Она практически просипела свою просьбу, трясясь в беззвучных рыданиях и ревностно прижимая к боку искоса поглядывающую на страшного белого дядю