📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгПриключениеНа задворках империи - Виктор Иванович Носатов

На задворках империи - Виктор Иванович Носатов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 78
Перейти на страницу:
от палаша афганского палвона[1], который чуть было не зарубил его во время очередной вылазки отряда охотников, который он возглавлял, поручик Баташов не на шутку задумался о своей дальнейшей судьбе.

Нет, он не собирался, как некоторые малодушные офицеры, которые после сидения в крепости засыпали начальство рапортами об отставке, бежать из Туркестанского края, а напротив. Познакомившись и подружившись за время похода по Памирам, а особенно после совместной обороны крепости, со многими настоящими защитниками границ Отечества, он и мысли не допускал оставить здесь службу. И если бы планировался очередной поход по поднебесным нехоженым путям Памиров, он бы непременно принял в этом деле участие.

Просто, почувствовав однажды у своего виска холодок смерти, поручик вдруг с ужасом осознал, что на нем мог пресечься древний служивый род Баташовых, в котором были и полковники, и генералы, и даже один адмирал, который вместе с Петром Великим создавал российский флот. И весь этот славный род мог в одночасье сгинуть вместе с ним. А этого он допустить никак не мог.

«Ведь не раз говорила мне maman, сынок, пока я жива, давай-ка сосватаю тебе женушку и живи, как все добрые люди, – вспомнил он слова матери. – Так нет же, сам себе дал зарок до окончания академии и не думать о женитьбе, – с негодованием подумал он, – а ведь академия от меня никуда не уйдет, главное, чтобы тыл был надежный». С этой решительной мыслью Баташов, заручившись разрешением начальника артиллерийской бригады на женитьбу, и направился в очередной отпуск, на свою малую родину.

После окончания училища, а особенно после того как безвременно скончалась мать, а вслед за ней и израненный в последней Русско-турецкой войне отец, Баташов довольно редко навещал родные пенаты. Служба вдали от родных мест, повседневные дела и заботы отнимали слишком много времени. Всякий раз, как только получал он письма с отчетом от управляющего имением Кульнева с подробным описанием хозяйственных и финансовых дел, он порывался съездить в родные края, но все новые и новые заботы очень быстро отвлекали его от этой ностальгической мысли. И так до следующего письма.

И вот он в своем родовом поместье. Коляска, запряженная двумя орловскими рысаками, управляемая довольно расторопным малым, доставила Баташова от вокзала до домашней церкви, златоглавой свечой возвышающейся у самого въезда в усадьбу.

– Хвала тебе, Господи! Вот я и дома, – чуть слышно промолвил он и трижды перекрестился.

Дорога к белокаменному особняку, как и прежде, была окаймлена рабатками махровых роз. Сердце поручика радостно забилось, лишь только за поворотом показался двухэтажное строение с колоннами. Но радость первой встречи с приютом юных лет была недолгой. Одного взгляда пытливых глаз было достаточно для того, чтобы сделать неутешительный вывод: отчий дом, словно старый ветеран, вышедший в отставку и всеми забытый, начинает дряхлеть. На колоннах, поддерживающих шатровый навес над входом в здание, были видны тщательно заделанные трещины и сколы, на стенах кое-где осыпалась штукатурка, обнажая кирпичную кладку. У одного из мраморных львов, охраняющих вход в дом, напрочь отвалилась угрожающе поднятая лапа.

«Нет ничего трагичнее пустующей усадьбы», – тоскливо подумал Баташов, пристально разглядывая обветшавшую и потому еще более дорогую сердцу родовую обитель, просторно разместившуюся на возвышенном меловом берегу медленно несущей свои воды реки Оскол. В наплывающих с близлежащих меловых гор сумерках, только-только начинавших окутывать усадьбу, окна особняка и каменных галерей, примыкавших с обеих сторон к дому «в полуциркульном виде», глядели на белый свет темными глазницами. Только в кладовых и флигелях для прислуги тускло светились небольшие оконца. Опустевшее и уже начавшее ветшать без надзора хозяина поместье скрашивали лишь пышные цветники с фигурными клумбами из тюльпанов, лилий, левкоев, мальв и резеды, так любимых матерью.

Главной достопримечательностью поместья был простирающийся до самых меловых предгорий парк и сад. С дороги были видны прогнувшиеся почти до самой земли, густо унизанные плодами ветви золотого ренета.

«Надо распорядиться, чтобы управляющий мужиков собрал. Давно пора подпорки ставить», – по-хозяйски подумал Баташов, неторопливо выбираясь из остановившейся напротив парадного крыльца коляски.

Поручика встретил управляющий имением Кульнев, крупного сложения рыжебородый мужик, сын кормилицы и друг детских игр и шалостей.

– Ну что, Афанасий, соскучился, небось?

– Соскучился! Соскучился, батюшка, Евгений Евграфович! Заждались мы вас. Уж и не верилось, что вы наконец-то осчастливите нас своим присутствием.

Кульнев смахнул рукавом выступившие в уголках глаза слезы искренней радости, нагнулся, чтобы поцеловать барину руку.

– А вот этого не надо, – строго сказал поручик, пряча руку за спину. – Ты лучше расскажи, как кормилица моя и твоя матушка Арина Денисовна поживает.

Управляющий скорбно опустил глаза долу.

– Во сырой земле покоится матушка Арина, – с надрывом в голосе ответил Афанасий. – Вот уже год пошел, как снесли сердешную на церковный погост.

– Прости, Афоня, я не знал, – Баташов дружески похлопал управляющего по плечу. – Зайдешь вечером, помянем кормилицу ласковую мою, – сочувственно добавил он, проходя в переднюю.

Все в родительском доме было до боли знакомо, навеки запечатлевшись в памяти. После передней начинался длинный зал, составляющий один из углов дома, с высокими стрельчатыми окнами в двух стенах и потому несмотря на сумерки прекрасно освещенный.

В глухой капитальной стене зала было двое дверей. Первая, низкая, вела в темный коридор, в конце коего была девичья и черный выход во двор. Вторая, такого же размера дверь, вела из гостиной в детскую и далее в спальню, составляющую другой угол дома. Эти комнаты и поперечная часть зала были обращены к цветнику. Зал и комнаты были уставлены мебелью красного дерева. В двух простенках между окнами висели зеркала, под ними виднелись тумбочки с цветочными вазами, напротив углового кожаного дивана сиротливо стоял ломберный стол. По обеим сторонам дивана симметрически выходили два ряда неуклюжих кресел. Вся эта мебель была покрыта белыми чехлами.

В спальне стояла просторная кровать, полумягкая клеенчатая софа, а в углу – этажерка с лучшим хозяйским чайным сервизом, затейливыми дедушкиными бокалами, фарфоровыми куколками и подобными безделушками.

Просторный отцовский кабинет, выходящий окнами в сад, располагался на втором этаже. Из гостиной к нему вела витая лестница, отделанная мореным дубом. Кабинет был уставлен шкафами с книгами и стеллажами, где размещались самые разнообразные предметы, привезенные отцом с войны и из дальних странствий. В углу стоял просторный кожаный диван, которой частенько служил хозяину удобной кроватью. У самого большого окна стоял письменный стол красного дерева, покрытый зеленым сукном. На этот стол Баташов установил купленную на богатом восточном базаре настольную лампу, основу которой составляла резная лазуритовая колонна, увенчанная фигуркой слона, выточенного искусными индийскими мастерами из слоновой кости. Украшенная

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 78
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?