Темная материя - Питер Страуб

Разве только Мэллон на секунду отвел взгляд?

Тогда он опять направился к кафе. Когда он свернул за угол и вновь очутился на Пятнадцатой улице, он ощутил за собой движение и, собравшись с духом, глянул через плечо. В полуквартале от него не совсем человек в сером костюме резко остановился и уставился куда-то вдаль.

— Почему вы преследуете меня? — спросил Мэллон.

Существо в костюме сунуло руки в карманы и пожало плечами.

— Вам не приходило в голову, что еще могло следовать за вами? — Несмотря на странный механический тембр, голос казался почти человеческим.

— А вы не понимаете, насколько бессмысленный вопрос задали мне?

— Остерегайтесь, сэр, — проговорило существо. — Искренне вам советую.

Мэллон резко развернулся и, широко шагая, но не срываясь на бег, устремился прочь. Его не оставляло ощущение присутствия за спиной, хотя всякий раз, когда он оглядывался, преследователя не было видно нигде.

В кафе Мэллон сразу направился в конец барной стойки, мимо кабинок, не обращая внимания на свободные места. Марж, официантка, спросила его, что стряслось.

— Пытаюсь кое от кого отделаться, — сказал он. — Можно, я пройду через кухню?

— Спенсер, — ответила она, — ты можешь проходить через мою кухню когда захочешь.

Мэллон выбрался в широкий проулок, по правую руку у стены громоздились мусорные баки. Один из них, в отличие от других, серебристый, выглядел так, словно его купили сегодня утром. Нелинованная желтая наклейка с несколькими словами, написанными от руки, лепилась к блестящей крышке.

Спенсер Мэллон отчего-то знал, что наклейка оставлена для него. Хотя ядовитый туман, казалось, парил над бачком, он не мог заставить себя пройти мимо, не прочитав записки. Он отделил бумажку от сверкающей крышки и поднес к глазам. Иссиня-черными чернилами, будто бы еще сырыми, на карточке были выведены слова: «Отступись, пока не поздно, Спенсер, у наших псов длинные зубы».

Год спустя Мэллон отправился в Нью-Йорк — город, который он редко посещал, — и вскоре обнаружил, что денег почти не осталось и заняться нечем. Студенты Колумбийского университета, которые представлялись такими перспективными, когда он начал работать с ними, оказались безразличными дилетантами. Всегда готовый помочь поклонник добыл ему поддельный студенческий билет, и, пока не иссякли последние деньги, он проводил дни в библиотеке, штудируя литературу о колдовстве и оккультизме. Когда он наткнулся на особенно полезную книгу, он решил проверить, интересовался ли кто-нибудь ею за последние десять лет; если нет — он потихоньку заберет ее себе.

Как-то днем Мэллон рыскал по стеллажам и вдруг заметил странный свет, робко струящийся на длинные полки с книгами откуда-то из глубины помещения. Поначалу он не обратил внимания, поскольку свет был тусклый и мигал — не более чем едва заметные розоватые вспышки. Странное, пожалуй, зрелище для библиотеки, однако в Колумбийском университете странности — не редкость.

Когда вспышки сделались ярче, Мэллон отправился на поиски их источника. Важно отметить, что аспиранты, блуждавшие меж стеллажей, не замечали оранжево-розового свечения. Набирая силу, сияние привело Мэллона к лифтам и закрытому помещению для индивидуальной работы. Сомнений не оставалось: свет шел из этой комнаты, он сочился из щелей по всему контуру железной двери. Впервые в жизни Мэллон почувствовал неуверенность. Ему почудилось, будто он уже вовлечен в главное таинство своей жизни — великую перемену, придающую его существованию смысл. Первостепенная важность того, на что он неожиданно натолкнулся, поразила Мэллона.

Два студента, приближавшиеся по узкому проходу, странно на него взглянули и поинтересовались, все ли с ним в порядке.

— Вам не кажется, что по контуру двери воздух чуть окрашен, будто бы от свечения изнутри? — спросил он ребят, имея в виду поток розовато-оранжевого света, устремившийся к ним.

— Окрашен? — спросил один студент, и оба разом повернулись взглянуть на железную дверь.

— Да, ярко так… — проговорил Мэллон, и поток света словно по команде засиял еще ярче.

— Тебе б не мешало выспаться, дружище, — сказал юноша, и оба удалились.

Когда они скрылись из виду, Мэллон собрался с духом и тихонько постучал. Ответа не было. Он постучал сильнее. На этот раз из-за двери прилетело раздраженное:

— Ну, что?

— Мне надо поговорить с вами, — сказал Мэллон.

— Кто вы?

— Мы незнакомы, — ответил Мэллон. — Но, в отличие от кого-либо в этом здании, я вижу свет, сочащийся из вашей комнаты.

— Вы видите свет, который идет из моей комнаты?

— Да.

— Вы учитесь здесь?

— Нет.

Пауза.

— Преподаете, храни нас Бог?

— Нет, и не преподаю.

— Тогда как вы попали в эту библиотеку? Вы служащий?

— По поддельному студенческому.

Донесся скрип отодвигаемого стула, шаги.

— Ну, и какого цвета это свечение, что вы видите?

— Что-то вроде смеси клюквенного сока с апельсиновым, — ответил Мэллон.

Тут щелкнул замок, и дверь распахнулась.

— И все? История заканчивается на том, что какой-то тип открыл дверь?

— Погоди, увидишь. Все заканчивается, когда открываешь дверь.

Приблизительно через неделю, в воскресенье, 15 ноября 1966 года, они ввосьмером — Мэллон, Минога, Гути, Ботик, Кроха Олсон, Мередит Брайт, Хейвард и Милстрэп — отправились на луг в конце Глассхаус-роуд, перелезли через бетонный забор и устроили репетицию, которая как будто удовлетворила Мэллона. В тот вечер они всем составом заявились на вечеринку в «Бета Дельт», где жили члены студенческой организации, к которой принадлежали Хейвард и Милстрэп. Меня не позвали, и я узнал о ней позже. Ближе к полуночи я наконец добрался до Ли и нашел ее настолько пьяной, что она ничего не соображала. На следующий день у нее с похмелья так раскалывалась голова, что поговорить нам не удалось, а вечером она вместе со всей обреченной компанией вновь отправилась вслед за Спенсером Мэллоном на луг.

А потом — ничего, тишина, молчание. И расползающиеся сплетни о черной мессе, языческом ритуале — такой вот чепухе, подогретой исчезновением одного молодого человека и обнаружением растерзанного трупа другого. Бретт Милстрэп словно исчез с лица земли, а Кит Хейвард превратился в изувеченный труп. Какое-то время полисмены маячили у наших домов, у школы — всюду, куда бы мы ни ходили, — задавая одни и те же вопросы снова и снова. По пятам за ними следовали репортеры, фотографы и мужчины с короткими стрижками, в темных костюмах — их присутствие никем и никогда не объяснялось, хотя они постоянно крутились в поле зрения, не вмешивались, только наблюдали и делали заметки. Ли провела в доме Джейсона неделю или две, отказываясь говорить с кем бы то ни было, кроме Гути, Ботика и тех, кто мог заставить ее отвечать. Мэллон сбежал, все три партии сошлись во мнении об этом, а Кроха Олсон последовал за ним. Мередит Брайт в страшной спешке собрала пожитки, помчалась в аэропорт и ночевала там, пока не достала билет домой в Арканзас, где полиция часами допрашивала ее, день за днем, пока окончательно не убедилась, что девушке почти нечего им рассказать.