Ирландский трон - М. Джеймс

прежде чем уйти, бросая на него взгляд. Он снова спит, лежа на спине, его каштановые волосы растрепаны вокруг лица, и что-то в моей груди сжимается, когда я смотрю на него. Он выглядит умиротворенным, мягким, почти юным, и мне хочется протянуть руку и прикоснуться к нему. Но я знаю лучше, что этого делать не стоит и вместо этого отворачиваюсь, пишу водителю и спускаюсь вниз.

Поздний завтрак подается в нашем с Мэгги любимом кафе в центре города, небольшом бистро с сидячими местами на открытом воздухе, которым мы наслаждаемся так часто, как только можем, в хорошую погоду. Сегодня, по крайней мере, не слишком жарко сидеть на улице, поэтому я надеваю сарафан в цветочек длиной до колен с завязывающимися на плечах бретельками и пару босоножек, пытаясь выглядеть более жизнерадостной, чем я себя чувствую.

Вчера мой муж чуть не умер. И он думал, что мне будет все равно.

Прошлой ночью мне снились ужасные сны. Кошмары о Конноре, запертом на складе, неспособном выбраться, пока я смотрела, как он горит. Кошмары о том, как я кричу ему, рассказывая, как сбежать, в то время как он игнорирует меня, отворачивается от меня. Кошмары, в которых он решил, что все это того не стоит, и вернулся в Лондон, оставив меня позади.

Я проснулась, чувствуя себя усталой и разбитой, как будто это я чуть не попала в историю, а не Коннор. К тому времени, как я добралась до ресторана, мне уже не терпелось чего-нибудь выпить. К счастью, Мэгги уже заказала кувшин фирменной пряной "Кровавой мэри" этого бистро. Она машет мне рукой, когда я подхожу, наливает мне стакан из запотевшего кувшина, и я делаю глоток, опускаясь в плетеное кресло и вздыхая.

— Так плохо, да? — Мэгги поднимает бровь, и я делаю еще глоток.

— Коннору пришлось упасть с пожарной лестницы. Он весь в синяках. — Еще глоток, и по мере того, как пряный алкоголь обжигает мне горло и оседает в желудке, я начинаю чувствовать себя немного лучше. — Он не совсем в хорошем настроении. — Я бросаю взгляд на бумажное меню, затем снова перевожу взгляд на Мэгги. — Саша нормально добралась до своего отеля?

— Да, — подтверждает Мэгги, делая глоток своего напитка. — Я проводила ее до самого верха, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до комнаты. Кстати, те дети, за которыми она наблюдает, очаровательны.

— Дети Виктора Андреева. Главы русской братвы, — добавляю я, когда она вопросительно смотрит на меня. Я должна быть осторожна с тем, что говорю Мэгги, чтобы обезопасить ее, но вряд ли это секрет. Мэгги морщит нос.

— У этих девочек не будет легкой жизни, если их отец именно такой.

— Им уже нелегко. Их мать умерла много лет назад. Катерина — их мачеха. С тех пор они тоже через многое прошли. Саша помогает с ними, и, судя по тому, что я слышала, у нее это действительно хорошо получается.

— Когда она пришла, там ждал кто-то еще, но Саша сказала, что это не проблема. Кто-то по имени Макс. — Мэгги пожимает плечами. — Он был очень красив. Похоже, он влюблен в Сашу.

— Он, так сказать, еще один из подопечных Виктора, как и Саша. Лишенный сана священник.

Мэгги фыркает, делая еще глоток своего напитка.

— Священник? Саша смотрела на него так, словно тоже не могла насытиться им. Кажется, бесполезно.

Я пожимаю плечами, просматривая меню.

— Я думаю, что она немного влюблена в него, это точно. Но из того, что я слышала, он все равно пытается сдержать свои обеты, независимо от того, лишен он сана или нет. Так что ничего другого и не будет.

— У всех в твоем мире такая сложная жизнь. — Мэгги ставит свой бокал на стол и на мгновение задумывается. — Разве это не утомляет?

— Все, кроме тебя, — слегка поддразниваю я ее. — И да. Это действительно утомляет. Часто. Но это моя жизнь, и изменить ее не вариант.

Губы Мэгги подергиваются, и я знаю, что ей есть что сказать по этому поводу, но она держит это при себе. Официант проходит мимо, прежде чем она успевает сказать что-нибудь еще. Мы заказываем разделанные блинчики с лимонной рикоттой, яйца Бенедикт из лосося и картофель фри с трюфелями. Я чувствую тяжесть в груди, мне хочется рассказать Мэгги побольше о том, что происходит, о том, что меня беспокоит.

— Ты выглядишь встревоженной, — мягко говорит Мэгги, когда нам приносят еду и обновляют кувшин "Кровавой Мэри". — Что происходит, Сирша? Я знаю, вчера было страшно, но ты не выглядела счастливой невестой со дня свадьбы. Я знаю, это необычный брак, но в нем должно быть что-то большее. Я знаю тебя, Сирша. Тебя что-то тяготит, и я хочу, чтобы ты поговорила со мной. Как можно больше.

Я накалываю вилкой кусочек лосося, взвешивая, что я могу спокойно сказать ей, а что нет. Дела Королей всегда не обсуждаются, но многое из того, из-за чего я расстраиваюсь и с чем борюсь, не имеет ничего общего с Королями, а все связано с Коннором.

— У нас с Коннором договоренность, — тихо говорю я, втыкая вилку в один из мягких, как подушка, блинчиков. — С тех пор, как я была в Лондоне, еще до того, как мы были официально помолвлены, когда он все еще решал, чем хочет заниматься. — Я делаю паузу, чувствуя себя немного смущенной. Трудно объяснить кому-либо, даже моей лучшей подруге, насколько необычным должен быть наш брак. Мэгги и так считает, что я слишком со многим мирилась. Что она об этом подумает?

— Договоренность? — С любопытством спрашивает Мэгги, беря кусочек трюфеля и отправляя его в рот. — Что ты имеешь в виду?

— Он не хочет быть влюбленным. И он не хочет быть верным одной женщине…

— О, и что из-за него теперь слезы рекой? — перебивает Мэгги, закатывая глаза. — Говорят, что каждый мужчина когда-либо…

— Позволь мне закончить. Он хотел взаимопонимания между нами, чтобы я не ожидала от него любви, преданности или верности, просто партнерства, основанного на взаимном понимании наших целей и создании семьи. Браки строились и на меньшем, — напоминаю я ей.

— Конечно, но это не значит, что они были счастливые. — Мэгги корчит гримасу, накалывая вилкой блинчики. — И что ты с этого получаешь? Содержать его дом и растить совместных отпрысков, пока он мочит свой член везде, где ему заблагорассудится?

— У меня будет персонал, и я тоже хочу детей, — криво усмехаюсь я. — Но нет. Он был на удивление справедлив в своем предложении. Как только я подарю ему наследника, я смогу перейти на противозачаточные и завести собственных любовников, пока мы не решим, что хотим еще одного ребенка. Коннор будет беспокоить меня только тогда, когда я пытаюсь забеременеть, это его слова, не мои, — добавляю я.

Мэгги хмурится, откидывается назад и берет свой бокал "Кровавой Мэри".

— Итак, позволь мне прояснить