Недури - Елизавета Шугич

— Дорогие почившие! — он деловито запрокинул верёвку на плечо, в дядьке я постепенно узнал бывшего мэра своего города, который как — то неожиданно сошёл с поста. Хороший был мужик, довольно многое делал для народа. Наверно, поэтому и сошёл… Я немного возгордился своими талантом каламбуров— Поприветствуем же! — стоящие впереди нас люди разом обернулись на меня и начали хлопать, кто — то сзади пристрастился меня толкать, а дед Макар так вообще пнул меня вперёд. Недовольно посмотрев на него, я сам того не приметив, очутился уже возле бывшей главы города— Ну, как зовут тебя? — вдруг обратился он ко мне. Я слегка сжался. Никогда не любил представляться на публику. Да и настроя нет.

— Эдуард. А вы, вроде, Доброделов? — Глаза мужика радостно распахнулись.

— Так вы, молодой человек, меня при жизни знали? — он по — родительски похлопал по моему плечу— Ой, как я рад! Как рад!

Толпа заликовала сильнее, я испуганно всех осмотрел. У кого — то нет глаза, у кого — то ноги, кто — то махает кровоточащей культяпкой. Меня опять замутило, но я сдержался.

— Добро пожаловать в наш парк, товарисч! — я тут же вспомнил Тольку и улыбнулся хоть чему — то знакомому в этой ситуации. Улыбнулся своей же мысли. Эд, это шиза.

Мэр аккуратно меня отставил и снова назвал чьё — то имя. Из толпы показался преклонного возраста мужик, по виду, бизнесмен: дорогой костюм, лакированные туфли, его лицо тоже казалось знакомым.

— Вы кто?! Кто вы?! — расталкивая людей, кричал он. Доброделов принял его за руку и легонько взял под локоть, но тот, развернувшись, неожиданно для всех сильно заорал— Я же убил тебя, сволочь! Убил!

Толпа затихла. Даже девочка в белом платьице перестала радостно скакать, теперь она растерянно переводила взгляд с мамы на этого потерпевшего.

Мэр явно занервничал, так как верёвка (которую он то и дело поправлял) теперь весела бесхозно, пачкая костюм. Я проследил за его взглядом, который менялся от обиды до гнева в секунду.

— Ты?… — наконец послышалось в тишине — Так… Меня… По твоей прихоти?..

Новоприбывший ошалело следил за всем происходящим. Теперь я понял, как выглядел в начале.

Он от чего — то сорвался с места и бросился на мэра, но стоявшие за ним дагестанцы ловко перехватили его попытку за плечи. Он продолжил вырываться, тогда один из активистов прописал бандиту в коленный сустав, заставляя того припасть на землю.

— Сволочь! Мразь! — кричал бизнесмен— Как много крови выпил, сукин сын, так и ещё и скрывался так долго, падла! Я тебя с потрохами сдам, скотина! Всё сдам! Не тем ты людям дорогу перешёл, Матвей, ой, не тем!

Доброделов только стоял и слушал. Я не мог сдвинуться с места. Так, мэра всё — таки убили? Вот бабки у подъезда обрадовались бы своим рассуждениям.

— Так это твоих рук дело, Леший? — это, видимо, кличка убийцы. Интересно. Голос мэра стал увереннее. Злее. Решительнее. — Твоего ума распоряжение?

Леший быстро затих, телодвижения по рывкам стали более слабые и спокойные, через секунду он и вовсе обмяк. Дагестанцы расслабились, но хватку не расцепляли.

Минуту все наблюдали за мэром, казалось, их совсем не интересовала судьба предателя. Уверен, так прозвать его успел не только я.

Бывший глава города помрачнел.

— Внести его в список. — скомандовал Матвей.

Девушка с сине — фиолетовой полоской на шее, стоящая почти возле меня (нас разделяли малыши лет пяти), резко подорвалась и вытащив из — за пазухи малиновый блокнот, что — то в него прописала.

— Когда они придут?

— Неделя, господин Доброделов.

Он кивнул. Натянув дрожащую улыбку, поднял руки и скрепив их над головой в «замок», мол, держитесь, был таков. Растворился в воздухе. Чем вызвал у меня, конечно, не малое удивление, но всё — таки не такое большое, как реакция толпы на бизнесмена.

Я почувствовал непреодолимое желание также исчезнуть с своего места, но решительно не понимал, как это сделать.

Люди разом двинулись на мужика, который то и дело начал вопить: «Не трогать! Не трогать меня! Засужу!». В голове мелькнул случай с тем мальцом с дворовой перепалки.

Меня никто не пихал и не толкал, только поздравляли с прибытием и хлопали по плечу. Старались обходить, как можно аккуратнее. Я пытался было рассмотреть, что там стало с Лешим. Куда все идут и по какой причине, но…

В один момент вся толпа просто растворилась в воздухе. Абсолютно вся. Я снова стоял возле дуба в одиночестве.

Глава 3

Вот уже неделю я находился в статусе мертвенного аморфного человека. Хоть я и пытался выбраться из парка другими путями, выискать средь плывущих душ хоть одну живую — ничего не получалось. Я ни спал, ни ел, ни дышал. Что делать?

Забавно, кстати, что все окружавшие призраки, да чего уж там, и я в том числе, упорно делали вид, что в лёгких есть воздух… По привычке что ли.

Я начал ждать возвращения Мани, как второго пришествия. Как высказался Макар: «Как покойничка отыщеть, так и жди». Правда, какие средние сроки поиска, он не уточнил.

— Откудовой ж мне знать, когда кто к богу в гости захочеть? — я только понимающе кивал.

Но не без интересных нюансов обошлась эта неделя. Например, я вспомнил, что, когда только «пришёл» (мне так думать комфортнее) в парк, первым делом я увидел себя, как человека здорового. Даже носки с лягушками были целы, хотя сейчас от лягушек остался только глаз и то, только на правой ноге, и то, намертво въевшийся в мою плоть. Так вот, о чём это я… Ах, да. Объяснила мне эта женщина, мама Ангелинки, девочки с кудряшками, так:

— Пока не осознаёшь, что умер, мёртвым себя не видишь. — томно произнесла она, потягивая из золотого мундштука.

— Звучит философски.

Она скривила рот. Из — под вуали, как такового лица её видно не было, но сжатые в полоску алые губы было трудно не заметить.

— Никакой философии. Просто правда после жизни становится очевиднее и прямолинейнее. Проведи параллель с депрессией, не знаю. — она раздражённо, но стоит заметить, от того не менее элегантно стукнула по мундштуку пальцем, скидывая пепел.

Позднее я и правда провёл параллель с человеческими недугами и со своим личным самочувствием в целом. Как бы сильно я не был болен, я никогда не обращал на это внимания, но стоило кому — то заставить меня измерить температуру, которая всегда была под 39 градусов в разгар болезни, я мог слечь моментально. Эффект