Следопыт Бероев - Семён Александрович Данилюк

с горбинкой, носами, узенькими глазками. Единственно – один дышал улыбчивой свежестью. На лицо же другого словно накинули сеточку-паутинку из морщинок. Эта копия была лет на двадцать старше.

Фёдоровна, широко расставив крупные ноги в ботах, истово драила тряпкой палубу, швабра валялась рядом. При звуке шагов разогнулась натруженно, потёрла поясницу.

Бероев демонстративно принюхался.

– Чисто, – сообщила она. – Якутов наших только-только спровадила. Прежде заставила весь трюм за собой выскрести. Так что из пассажиров, считай, вас двое осталось.

В сторонке, на махровом полотенчике, загорала Виталина. В распахнутом сатиновом сарафанчике.

Экипаж судна – капитан и механик – покоцанные и оплывшие, бесцельно слонялись по палубе. Меж собой они, похоже, по-прежнему не разговаривали. Но припомнить, каким образом «Ястребок» докатил из Тикси на Быковский мыс, не могли совершенно. Потому подозрительно поглядывали друг на друга.

Интересы у них, кажется, расходились во всём.

Моревой, хоть и трясущийся с похмелья, посматривал исподтишка на соблазнительную, как созревшая черешенка, Виталину.

Толян же крутился возле Вершининой. То и дело обходил её сзади, с аппетитом оглядывал склонённый объёмистый зад.

– Ну что уставился? – не оборачиваясь, буркнула Фёдоровна.

Толян крякнул смачно.

– Уж больно ты, Надька, мастью под меня.

– Отойдь! А то махну тряпкой по роже! – сквозь зубы пригрозила та.

Толян ощерился.

– А ты не махни, а подмахни! – гоготнул он. – Мне ништяк, что ты с бельмом. Бельма, если кормой повернуть, вовсе не видно. Зато очень даже есть где причалиться!

Посмотрел на капитана, приглашая посмеяться над ядрёной остротой. Вспомнил про ссору, насупился. Не удержавшись, огладил посудомойку по заду.

Фёдоровна, не примеряясь, хлестнула тряпкой. Благодушия в Толяне как не бывало.

– Сучка одноглазая! – прошипел он. – Тебя за разнорабочую прислали?

– По кухне зачислили, – уточнила та.

– Один хрен! Считай себя в полном моём подчинении. Будешь послушной – всё отладится. А станешь кочевряжиться, день и ночь корячиться заставлю: что на кухне, что по катеру. Или вовсе на берег спишем!.. Так что ты со мной лучше по-доброму!

Он вновь потянулся ручищей. Фёдоровна отодвинулась, подняла швабру.

– А ты меня не стращай! – огрызнулась она. – Развели тут срач. Сойду если, так вовсе зарастёте!

– Эй, бугай! – вмешалась Виталина. – Ты чего разошёлся? Сначала за ночь заплати!

– Чего за ночь? – Вишняк растерялся.

– Чего? Оператору нашему, – указала она на Бероева, – как рулевому, мне как штурману! Надежда Фёдоровна вообще всю ночь с бочками провоевала. Задаром, что ли, вас, пьянчуг, сюда целыми доставили?

Капитан со штурманом переглянулись.

– Ты-то сама кто? – насупился Толян. – Понтишь чего-то.

– Водку жрать меньше надо, тогда, может, чего бы запомнил! – дерзко отбрила Виталина. – В общем, ещё раз нахамишь, доберёмся до полярки, где мне вылезать, там народ простой. Дам команду – живо тебе всей зимовкой объяснят, ху из ху.

– Чего – ху? Думаешь, одна ты материться умеешь? Выискалась, зараза! – Толян озадаченно поскрёб лысеющее темя. На всякий случай отошёл. Глянул на капитана. Но и тот лишь недоумённо повёл плечом.

Полярная станция «Сокол», в 119 километрах по восточному рукаву Лены, значилась первым пунктом маршрута. Но кто дал команду высадить там бойкую пассажирку и откуда она вообще взялась на судне, ни тот ни другой не помнил.

Бероев, позёвывая, будто только проснулся, протянул руку капитану.

– Чего не трогаемся, Гена? – полюбопытствовал он, как бы продолжая прерванный разговор.

– Да Кучум куда-то запропастился, – ответил озадаченный Гена. Оператор тоже выскочил у него из головы. – Кок наш бывший. Тот ещё хитрован. Под навигацию переметнулся экспедитором в райпо. Товаром командовать. – Он ткнул на баржу. – Фёдоровну эту как раз вместо него в камбуз прислали.

– Ещё б не переметнуться, – встрял Толян. – Оклад не в пример против нынешнего. А главное, слямзить есть откуда. Вовсе дураком надо быть, чтоб от райпо отказаться. А Кучум хоть и сволота последняя, но не дурак.

Гена хмуро кивнул. Впервые мореманы были заодно.

С берега на баржу, а через неё на катер ловко спрыгнул молодец лет под тридцать. Невысокий. Но подвижный и гибкий, будто хлястик. Миндалевидные глаза на красивом, с выдающимися скулами казахском лице быстро, по-рысьи, прошлись по палубе, вспыхнули, остановившись на броской Виталине. При виде понурых мореманов он поморщился:

– О! На пару суток оставить нельзя! Помятые, будто бочковые огурцы из рассола.

– Где пропадал? – процедил Гена.

– Где, где… По делу! – Парень отчего-то подмигнул Бероеву. – О вас же, сволочах, забочусь. Знаю, поди!

Он чуть отвернул бушлат.

Оба моремана оживились.

– Так что ж ты попусту палубу подолом метёшь? – Толян чуть ли не любовно облапил казаха и повлёк в рубку. Следом заспешил Гена.

На ходу ткнул в живот Бероева:

– Вот он и есть, который за баржу отвечает! Рафик Кучумов… А это, стал быть, попутчики наши, – принялся он на ходу объяснять экспедитору. Закончил, видно, в рубке.

Олег, к спиртному равнодушный, присвистнул с досады: «Нет хуже, чем угодить на алкашей. Мало было двоих. Ещё и третий для комплекта!»

Видно, все чувства проступили на его лице. С баржи откликнулся старший якут – охранник.

– Ничего, – произнес он. – Дальше по Лене пойдём. Магазинов нет. Выпить нет. Образуется!

Фёдоровна ткнула