Конгломерат - Поль-Лу Сулицер

Как и всегда, приезжая в Чикаго, Дженкинс почувствовал, что его буквально поглощает этот огромный город. Ему казалось абсолютно естественным, что раньше он был прибежищем авантюристов и бандитов, таких как Аль Капоне.

Пока такси мчало его в центр, Дженкинс созерцал величественно возвышающиеся над городом небоскребы — творения из стекла, стали и бетона. Вдалеке блестело озеро Мичиган, отделяющее Чикаго от всего мира, да и вообще казалось, что, кроме этого города, в мире больше ничего нет. Дженкинс без труда отыскал глазами «Sears Tower». Его ожидали на крыше здания, чтобы продемонстрировать что-то необычное.

— Если все, о чем мне говорили, правда, — думал он, — если фотографии настоящие, то это действительно чудо.

Такси выехало на бульвар Джексона, и Дженкинс попросил остановиться перед величественной пирамидой Чикагской фондовой биржи. У него еще было время, чтобы рассмотреть фасад этого храма аграрной Америки. На верху здания неизменно находилась статуя Осириса, бога сельского хозяйства в Древнем Риме. А с двух сторон монументальных часов, которые отбивали не только обычное время, но и начало и завершение торговых сессий, стояли скульптура человека в капюшоне с мешком зерна и скульптура индейца с початками маиса.

Из-за большой двери биржи доносился гул рынка, там заключались тысячи сделок по покупке и продаже зерна и сои, формировались цены на несколько месяцев вперед. Спрос и предложение на зерно всего мира уравнивались здесь каждый день. Нужно было создать такое предложение, чтобы страны-покупатели могли позволить себе приобретения. Чикагская фондовая биржа не имела ничего общего с Армией спасения. Здесь занимались бизнесом, большим бизнесом, где счет идет на миллиарды долларов. Статуя Осириса неизменно выступала судьей в ежедневной игре экономического либерализма, связанного с плодами земли. Дженкинс, будучи еще студентом экономической школы, понял, что существует настоящая религия раздела.

Двадцать минут спустя лоббист вышел из такси у входа в «Sears Tower». Подняв голову, он пытался разглядеть верхушку этой гигантской сигары, выросшей из земли и, казалось, пробивающей небо. Официально в «Sears Tower» находились только офисы, занимающиеся недвижимостью и финансами, настоящее скопление «белых воротничков», заваленных толстыми досье, а также небольшие конторы адвокатских и рекламных услуг.

С вершины «Sears Tower» открывался великолепный вид, и посещение этой смотровой площадки долгое время было одним из главных развлечений. Но в течение уже нескольких месяцев, к большому разочарованию туристов и детей, открытая площадка сто третьего этажа была закрыта для публики.

По официальной версии, после 11 сентября 2001 года высокое здание находилось под надежной охраной. Пилоты самолетов, пролетающих над Чикаго, получили строгое указание проходить на достаточно большом расстоянии от башни.

Однажды маленький частный самолет с пилотами-любителями нечаянно пролетел над башней. Его пассажиры с удивлением заметили странные растения, покрывающие сто третий этаж. Их показания были опубликованы в «Chicago Tribune» с фотографией, по правде говоря, малоубедительной, черно-белой, снятой со слишком большого расстояния.

Но этого хватило, чтобы через два дня репортеры всех газет задавали вопрос: что же происходит на сто третьем >таже «Sears Tower»? Официальное сообщение погасило разгоревшуюся было полемику, объяснив, что в целях безопасности на площадке размещено антивибрационное устройство, по виду напоминающее красный ковер. Поскольку красное пятно было даже издали заметно пилотам самолетов, вылетающих из аэропорта О’Хара, секрет был сохранен.

Патроны Дженкинса были вне себя от волнения, но после этого инцидента ажиотаж спал, и никто больше не интересовался, что же происходит на сто третьем этаже, даже дети уже не стремились «добраться до неба», так как их интерес был направлен теперь на здание «Amoco Oil», которое любезно предложило свою смотровую площадку, почти такую же, как у «Sears Tower».

На первом этаже здания, у лифтов, несла вахту целая армия полицейских. Следует сказать, что со своей сотней лифтов «Sears Tower» напоминала кусок сыра с крупными дырками. За семьдесят секунд эти суперсовременные кабинки поднимали на высоту 440 метров от земли, на самую вершину башни. Головокружительный подъем!

Дженкинс представился администратору и показал свои документы. Служащая попросила его немного подождать — за ним должны были спуститься. Едва он успел осмотреться, как перед ним возник стройный мужчина лет сорока. Это был сам Макинтош, ответственный за программу, которую представители «Mosampino» сдержанно окрестили «103» — по номеру этажа.

Они направились к лифту, доступ к которому для посетителей был закрыт.

— Вы не поверите своим глазам, — произнес Макинтош, когда они оказались одни в лифте.

Зазвучала экспериментальная музыка с очень сильным металлическим оттенком. Дженкинс предпочел бы «Rolling Stones» или Мадонну. В этой кабинке, которая казалась меньше обычного лифта, он чувствовал себя немного подавленным. На индикаторе высвечивались номера этажей. Они проехали пятьдесят восьмой этаж, и вдруг лифт остановился. Слабая лампочка освещала желтоватым светом лица мужчин.

— Не волнуйтесь, — сказал Макинтош, — это в целях безопасности. Мы специально установили этот лифт в угловой части здания, где он не был предусмотрен. Мы вынуждены останавливаться на пол пути, чтобы предотвратить перенапряжение тросов. Нет никакой опасности, через несколько секунд мы поедем дальше. Все хорошо.

Действительно, кабинка снова осветилась, и Дженкинс почувствовал под ногами вибрацию трогающегося лифта. Он глубоко вдохнул и заметил, что его лоб покрылся испариной.

— Вот мы и прибыли, — объявил руководитель программы «103». — Добро пожаловать в будущее!

Они прошли по прозрачному переходу, который вывел их прямо на площадку сто третьего этажа, равную по размеру двум теннисным кортам. Свет был таким ярким, что Дженкинсу пришлось достать свои очки от солнца. Надев их, он не смог удержаться от удивленного «боже мой!».

Перед ним расстилалось самое настоящее поле. Бескрайнее неземное поле пшеницы, растущее словно из ниоткуда. Поле абсолютно красной пшеницы, неестественно красной.

— Боже мой! — повторил Дженкинс. — Но что это такое?

— Я же вам говорил, что зрелище будет уникальным! — вскричал Макинтош, гордый произведенным впечатлением.

— Но почему она красная?

— Вам не знакомо такое явление, как обман зрения, Билл? Вы сейчас поймете. Со всеми этими самолетами, которые болтаются в небе, словно шпионы, с этими фотоаппаратами, с постоянно совершенствующимися объективами мы вынуждены быть очень осторожными и предусмотрительными. Пшеница не должна была напоминать пшеницу.

— Понятно. Но как у вас возникла идея вырастить пшеницу красного цвета?

— А она не красная, Билл. Это оптическая иллюзия.

— Оптическая иллюзия?

— Точно. Мы нашли это решение благодаря фильму «Танцы с волками».