Девушка для Привратника Смерти - Лариса Петровичева

Баронесса с достоинством улыбнулась.

— Мужчины, милая Эльза, странный народ, — сказала она. — Они больше любят тех прелестниц, которые отдаются с выгодой, чем тех, которые любят просто так. Чем больше кавалер вложит в даму, тем меньше захочет с ней расставаться. У меня есть три правила, и они никогда меня не подводили. Будь всегда готова к любви, будь независима и не жалей его.

Экипаж остановился возле гостеприимно распахнутых дверей большого магазина — несколько отделов, товары на любой вкус и кошелек, все, о чем только может мечтать женщина. Эльза снова растянула губы в улыбке и ответила:

— Благодарю вас, дорогая баронесса. Непременно последую вашим советам.

— Вот и славно, — Маргжетта поцеловала Эльзу в щеку и добавила: — Я бы купила еще ванзейскую мазь, чтоб скользило лучше… ну вы понимаете.

Баронесса сделала такой жест, какими рыбаки показывают выловленную рыбу — и конкретно эта рыба была очень крупной. К щекам Эльзы прилила кровь.

Растерянность и стыд крепко обняли Эльзу — так, что она дышала с трудом, как больная пневмонией. Дождавшись, когда экипаж баронессы скроется за углом, Эльза дошла до открытого уличного кафе и почти без чувств упала на стул под раскрытым красно-белым зонтиком. О ней уже ходят мерзкие разговоры, и что теперь ни делай — не отмоешься. Наверняка служанка вчера рассказала приятельницам такое, что только за голову схватишься.

Фантазия у людей богатая, это Эльза знала точно.

Некоторое время Эльза сидела за столиком, не в силах пошевелиться, и смотрела на людей, идущих по улице, но не видела их — так, мазки разноцветных красок, небрежно смешанные на грязной палитре. А потом в толпе мелькнула знакомая седая голова, и Эльза вздрогнула всем телом и нервно посмотрела по сторонам — спрятаться было некуда.

Но Привратник Смерти не заметил ее. В обычном сером костюме, как у мелкого клерка, с небольшой сумкой в руке, он быстрым шагом прошел по улице, и Эльза увидела, как Габриэль поднялся по ступенькам больницы святого Франциска.

Ну и Господь с ним — или дьявол. Пусть идет, куда хочет.

Справившись с волнением, Эльза поднялась со стула и медленно двинулась в противоположную сторону. До вечера и сеанса во дворце еще было далеко. Она еще придумает, как со всем этим быть.

Семья ауф Гроттенов состояла из восьми человек. В маленьком зале, отведенном для приема безнадежных больных сейчас было семеро ауф Гроттенов, и Габриэль с трудом подавил в себе желание сказать отцу семейства, что кондомы изобретены уже сорок лет как. Потом он заметил на шеях матушки семейства и детей маленькие серебряные пластинки-моломо с ликом солнца: все ясно, араване-солнцепоклонники, вера велит иметь им столько детей, сколько посылает солнышко.

Все семеро смотрели на Габриэля с суеверным ужасом. «Жаль, что солнышко велит им сношаться, а не учиться», — подумал Габриэль и, опустив свою сумку на край стола, спросил:

— Разрешения есть?

Папаша ауф Гроттен проворно протянул ему стопку желтых бланков и быстро отдернул руку, когда Габриэль взял бумаги, словно боялся обжечься. Габриэль быстро пролистал больничную карту и разрешения: все в порядке, все подписано. На лицах ауф Гроттенов стояла печать привычного тяжелого труда, тоски и какого-то нечеловеческого бессилия.

— Мы думали, она поправится, — прошелестела матушка. Углы когда-то красивого рта оттягивало книзу. Габриэль бросил бумаги на стол и спросил:

— Это она там так кричит?

Крик, похожий на вопль мартовской кошки, шел из соседней палаты. Женщина вопила, утихала на несколько минут и снова вопила. Синдром Ахотто, тяжелейшее врожденное заболевание. Габриэлю не хотелось представлять, через какие муки прошла эта семья, прежде чем окончательно решила обратиться к нему.

— Да, она, — ответила старшая дочь ауф Гроттенов, рыжая, как морковка. — Мы близняшки с ней, только вот…

Мать толкнула ее, и девушка замолкла. По виду ей было не больше пятнадцати. Габриэль представил, как его галстук охватывает тонкую девичью шею, и устало прикрыл глаза.

— Итак, скажу официально, — начал он сухим чиновничьим тоном. — Закон о здравии народном гласит, что допустимо прерывать муки неисцелимо больных во имя милосердия Божия к ним и к вам, — за стеной снова заорали, и Габриэль сделал паузу. Малышня, жавшаяся к ногам матери и старшей сестры, дружно захныкала. — Все документы в порядке, и я, Габриэль ауф Вилберн, Привратник Смерти, пришел сюда, чтобы выполнить свою работу. Душа вашей несчастной дочери обретет покой, а вы — мир.

Папаша кивнул. Лица малышни были бледными и тоскливыми. А чего еще ждать, когда за стенкой постоянно кричит старшая сестра? Будешь тут бояться…

— У вас есть ко мне вопросы? — спросил Габриэль, и все семейство дружно замотало головами. Он взял сумку и поманил рыжую — та испуганно обернулась на мать, но мамаша только подтолкнула ее к Габриэлю:

— Иди, иди уже. Не заставляй его светлость ждать.

При усыплении безнадежных больных всегда требуется свидетель из числа родственников — желательно, тот, кто покрепче нервами и желудком.

Когда они вошли в соседнюю палату, девичье тело на койке содрогнулось, и из раззявленного гнилозубого рта вылетел очередной вопль. Габриэль посмотрел на тощие руки и ноги, изломанные болезнью под немыслимыми углами, на задравшуюся ветхую рубашку, на глаза без малейшего присутствия мысли. Несчастные, как же долго они терпели…

— Она бросается, — бесцветным голосом сказала спутница Габриэля. — Иногда бывает. Не часто…

— Как тебя зовут? — спросил Габриэль, вынув из сумки серебристый контейнер. Щелкнула крышка, открывая шприц, наполненный мутной зеленоватой жидкостью.

— Ивис, — ответила рыжая.

— Помолчи, Ивис, — посоветовал Габриэль и приблизился к кровати. Его обдало тяжелым запахом гниющего нутра, невидящие бельма скользнули по нему и не заметили. Габриэль быстрым отработанным ударом вогнал иглу шприца в тощее предплечье и ввел яд.

Тело на койке содрогнулось и безжизненно обмякло — вытяжка яда тропической суары действует мгновенно, останавливая сердце. Ивис ахнула, прижав ладони ко рту. Габриэль с прежней осторожностью уложил шприц в гнездо контейнера, убрал в сумку и сказал:

— Все. Отмучились.

И тогда Ивис зарыдала. Сползла по стене на пол и завыла, словно раненое животное.

Габриэль подумал, что эти люди, должно быть, очень сильно любят друг друга. Должно быть, они милосердны и добры.

Вернувшись во дворец, он столкнулся с принцессой Августой — та шла на прогулку в сопровождении верной госпожи Пикклби. Увидев Габриэля, принцесса подлетела к нему, решительная и разгневанная, словно маленькая тропическая птичка, и толкнула его в грудь.

— Ты! — воскликнула Августа. — Дрянь бесстыжая!

Габриэль усмехнулся и сделал вид, что ловит ее за руку — Августа вывернулась и толкнула его еще раз.