История Византии. Том 3. 602-717 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

самый факт. Давность и непрерывность с тех пор оптиматов доказывает и самый титул их начальника в смысле фемы — «доместик». Константин Багрянородный видит в этом титуле их начальника свидетельство приниженности их положения в общем ряду фем. Вряд ли однако это так. Титул доместика носили командиры гвардейских полков, как первого по рангу, т. е. схол, так и экскувитов, иканатов, а равно и «нумера».[950] В общей табели рангов доместик оптиматов стоял на 43 месте.[951] При Юстиниане титул доместика принадлежал ближайшему после главнокомандующего генералу, его помощнику. Во время похода против вандалов его носил Соломон. Прокопий, упоминая об этом, определяет положение Соломона в армии такими словами: ός τήν Βελιασαρίου έπετρόπευε στρατηγίαν δομεστικον τούτον καλοῦσι Ρωμαῖοι.[952] Из того, что командир фемы оптиматов носил титул доместика, можно заключить не о приниженном ее состоянии, а о другом, а именно, что выделение оптиматов в особое командование, хотя и не равносильно по значению с соседним то βασιλικόν Όψίκιον, было непрерывной традицией того прошлого, когда этот титул сохранял еще свой исконный смысл, когда в обеих половинах империи существовали domestici pedites и domestici équités, состоявшие под начальством лиц, именовавшихся viri illustres comités dom es ti corum.[953]

В том же смысле, т. е. как свидетельство давности и непрерывного существования оптиматов, может быть понято показание Константина, что эта фема не поделена на турмы и друнги. Сравнительно незначительные по своему пространству пределы территории фемы оптиматов заставляют предположить, что количество людей военного сословия, удержавших от старины это свое историческое имя, было не особенно велико; с другой стороны деление фем на турмы и друнги, т. е. перенесение терминов боевого строя на территорию, было более поздним фактом, чем возникновение оптиматов, которые уже в пору Маврикия имели кое-какие свои особенности тактических делений в боевом строю. Сообщение Константина о том, будто оптиматы исполняли только службу денщиков гвардии во время царского похода и служили прислугой царю, не находит, как было указано, подтверждения в свидетельствах Феофана об их участии в военных предприятиях империи. Но во всяком случае остается в силе связь оптиматов с лицом императора и его гвардией. Показание в том же смысле дает и титул их главного начальника, доместик. Как в конце VI века оптиматы принадлежали к лучшим боевым силам имперской армии, так в VIII веке они привлекались к укомплектованию имперской гвардии. Весьма возможно, конечно, что в X веке боевые качества оптиматов ослабли, ввиду отдаления их от границ империи и мирного положения их области в противоположность напряженной боевой жизни пограничных фем с их ежегодным опытом «курсов», τα κούρσα, как назывались набеги арабов и аналогичные предприятия византийцев. Оптиматы, по своему удаленному положению, были свободны от этих постоянных тревог военного времени и могли в X веке уступать другим фемам в военном духе и опыте. Но как бы то ни было, трудно поверить Константину в том, что вся их служба в царской гвардии сводилась к роли денщиков или хотя бы оруженосцев. И тут, очевидно, Константин допустил недоразумение, каких много в его сочинении De thematibus.

Представленная в предшествующем попытка углубиться в розыски относительно оптиматов приводит нас невольно к той общей мысли, что фемный строй, как организация военных сил византийского государства, не был созданием политической мудрости того или иного императора, не имеет определенной хронологической даты для своего начала, а был в самом своем существе наследием давнего прошлого, когда вместо регулярной армии, основанной на системе набора из всего населения государства, в империи оказалось сословие военных людей и притом как на границах в виде milites limitanei или castellani, владевших землей и обрабатывавших ее с обязательством наследственной военной службы как на месте, так и внутри государства — в виде военного сословия, каким являлись проникавшие и принимаемые в пределы империи варвары и прежде, и больше всего — готы. Когда империя еще в VI веке растеряла мало-помалу свою регулярную армию, comitatus, как гласило общее ее обозначение со времен Константина Великого, жалкие остатки которой еще как бы проявляются у Маврикия; когда убийца имп. Маврикия, имп. Фока, окончательно расстроил военные силы государства, то восстановление их совершилось путем возведения в общую систему принципа военного сословия, наличность которого была унаследована империей из прошлого. Эта заслуга принадлежит императору Ираклию и относится ко времени подготовления войны с персами. Константин не без основания называет несколько раз его имя, говоря о начале фем. Но, по своему полному неведению о прошлом своей империи, он совершенно неправильно представляет дело Ираклия и последующих императоров, как праздную забаву дробления территории государства на малые части.

Экскурс V.

К ВОПРОСУ ОБ ИМЕНИ И ИСТОРИИ ФЕМЫ «ОПСИКИЙ»[954]

В интересном и весьма обстоятельном исследовании: «Памятник славян в Вифинии VII века», принадлежащем Б. А. Панченко, затронут между прочим вопрос о происхождении имени фемы «Опсикий». Почтенный автор коснулся его лишь попутно и оставил многое неясным, ограничившись по некоторым существенным пунктам общими соображениями. В дополнение к сделанной им постановке вопроса, я позволю себе войти в некоторые детали, которые, быть может, поведут исследование несколько дальше по пути решения этого интересного и темного вопроса.

I.

Слово όψίκίον и производный от него глагол όψικεύειν имеют в языке византийских писателей терминологическое значение. В связи с этим стоит то объяснение имени фемы, которое дано в сочинении Константина Багрянородного «De thematibus»: τὸ δε ϑέμα τὸ καλοὺμενον ’ Οψίκιον πᾶσιν έχει γνώριμον την προσηγορίαν' ό ψικιον γάρ Ρωμαιστι λέγεται, οπερ οημαίνει τή τών Ελλήνων ϕωνή τους προπορευομένους έμπροσϑεν τοῦ βασιλέως έπι εύταξίςκ και τιμή (ρ. 24). Еще определеннее и полнее изъясняет царственный автор смысл имени фемы в дальнейшем замечании такого рода: διά то προπορεύεσϑαι έμπροσϑεν τοῦ βασιλέως και καταρτίζειν και διευϑύνειν τάς οδούς αύτοῦ και μονάς (p. 5). Итак, по Константину, в самом значении латинского obsequium, получившем в выговоре византийских греков форму όψίκιον, будто бы дан смысл почетного конвоя, предшествующего императору в его путях, на обязанности которого лежит забота об исправности дороги и устройстве остановок в дороге. Само собой разумеется, что никакого подобного смысла не заключено в латинском слове obsequium. Если же Константин именно так разъясняет слово όψίκιον, то в его словах мы имеем лишь осмысление термина фактами тогдашней действительности, хотя и тут возможно некоторое сомнение в полной точности представленного им толкования. В исторических сведениях об участии опсикиан в походах и войнах тех времен тщетно стали бы мы искать