Последняя крепость - Юрий Никитин

Неарх толкнул Гургиса в бок.

– На них особенное впечатление произвел миф оПигмалионе.

Гургис кивнул:

– Еще бы! Все эллинские мифы божественно прекрасны.

– Нет, этот в особенности. Догадайся почему!

Гургис подумал, спросил нерешительно:

– Из-за самого акта творения?

– Вот-вот! У них… у нас… словом, у старых иудеев душу вчеловека вдохнул всемогущий бог, невероятно огромный, незримый, всевидящий. Аздесь простой скульптор, который достиг совершенства, сумел сделать то жесамое!.. Эллинский миф говорит, что всякий человек, который в своем умениидостигает совершенства, уподобляется всемогущему богу и тоже способен на акттворения. Даже такой, как дать душу изваянию из камня. При условии, конечно,что это изваяние совершенно.

Неарх кивнул:

– Да, это для иудеев как гром с ясного неба… Нет, какосвежающий дождь на умирающую от засухи землю! Всяк человек чувствует в себесилы творца, но наша иудейская мрачная вера в этого бога запрещает рисовать,лепить, тесать из камня или отливать из металла скульптуры, даже крохотныефигурки!.. Нет, этот народ обречен. И очень хорошо, что мы вышли из него вчисле первых.

Гургис улыбнулся:

– Иудеи уже массово отказываются от своей жестокойрелигии. Только в самых дальних горных деревушках, не тронутых эллинскойкультурой, остались верны старине. И то лишь потому, что не видели ничегогреческого.

– Все меньше работы моэлам, – подытожилНеарх, – разве что в горной деревушке какой невежественный иудей принесетна восьмой день сына на обрезание…

Гургис усмехнулся:

– Потом этот сын проклянет отца, ибо операция посокрытию обрезания стоит дорого.

– И крайне болезненна, – согласился Неарх. –Да и вообще все это глупо… Все это – вазы, одежда, орудия нашего труда и дажечастично наш язык – разве не греки дали нам их? Вернее, разве не у греков мывсе это взяли? С другой стороны, отсюда поступает самое дивное стекло, котороеиудеи варят прямо там же, где копают: на берегу Мертвого моря. В другие страныидет драгоценный кедр, славящийся красной древесиной, ароматной и прочной,корабли чужестранцев едва не зачерпывают воды бортами, нагруженные огромнымикувшинами с оливковым маслом, отсюда идут лучшие краски, папирус и пергамент. Асами крестьяне… далеко не худшие в мире!.. быстро научились всему, чтохитроумные греки измыслили для высоких урожаев хоть зерна, хоть масличных илиоливковых…

– Все бы хорошо, – вздохнул Гургис, – если быне нынешний правитель…

Неарх тоже вздохнул:

– А где ты видел мудрых, действительно мудрыхправителей? Он уже тем хорош, что принял от отца разоренную страну, а сумелсоздать могучее государство…

Оба помолчали, каждый думая о своем. Антиох с первых же днейначал вмешиваться в дела Иерусалима. Сперва сместил первосвященника Хоньо иназначил его брата Язона, который угодливо пообещал собирать в царскую казнуподатей вдвое больше, но вскоре некий Менелай попросил у Антиоха эту должностьи сразу же уплатил в казну все подати из своего состояния плюс добавил огромнуюсумму сверху.

Антиох, отчаянно нуждавшийся в деньгах, тут же передал емудолжность, хотя тот не был из династии первосвященников, никак не мог заниматьэту должность иначе, как имея за спиной длинные копья македонской фаланги.

Неарх и Гургис, наблюдая торжественный въезд новогонаместника Палестины в Иерусалим, не могли и подумать, что тот по прямомуприказу Антиоха первым делом ограбит Иерусалимский храм. Стремясь завершитьполную эллинизацию, Антиох приказал запретить все иудейские обряды, и отнынекаждый иудей, который совершал обрезание, соблюдал субботу или отказывался естьсвинину, должен быть казнен на месте. По всей Иудее и без того опустевшие изаброшенные храмы были разрушены и снесены до основания. Возводилисьпрекрасные, величественные храмы Афины, Аполлона, Прометея, Афродиты, Нептуна…

Центральный Храм в Иерусалиме, ранее разграбленный, былосквернен гогочущими солдатами: втащили на алтарь огромную свинью, зарезали еетам, залив все свежей кровью, потом сварили тут же в Храме и заставилиприсутствующих левитов есть вареное мясо. С этого дня в Иерусалиме не осталосьни единого иудейского святилища, везде красиво и величественно поднималисьбеломраморные статуи греческих богов, покровителей наук, искусств, культуры.

– Величайшая глупость, – сказал Неархраздраженно. – Я не говорю уже о том, что это безнравственно…

– Глупость, – согласился Гургис.

Неарх быстро взглянул в его посерьезневшее лицо:

– Думаешь, будут последствия?

– Наверняка, – сказал Гургис. – Ты же знаешьнаш народ.

Неарх кивнул, отметив, что Гургис впервые за долгое времясказал «наш народ», хотя до этого времени говорил «этот народ», «эта страна».

– Знаю, – буркнул Неарх. – Из одногоупрямства некоторые… сам понимаешь.

– Понимаю, – согласился Гургис. – Как же одиндурак, если он на самом верху, может все испортить!

В его словах была горечь, хотя, конечно, Антиох далеко недурак, оба понимали. Он принял от отца нищее и разоренное войнами государство,восстановил его мощь, наладил экономику, а потом в ответ нанес соседямнесколько сокрушительных поражений, и только вмешательство римлян помешало дажеЕгипту стать малой частью могущественного царства Селевкидов, которым правилАнтиох.

Гений экономики и военной стратегии умел концентрироватьвнимание на главных вопросах, не обращая внимания не мелочи. Одной из такихмелочей было пренебрежение чувствами населения. Тем более не всего населения, акрохотнейшей части его необъятного царства, в далекой и крохотной Иудее…

Служанка традиционно принесла кувшин уже с вином и два новыхкубка, престарелые философы неспешно потягивали охлажденное вино, Неарх первымнасторожился, вытянул шею. Гургис проследил за его взглядом. На холм поднималсявеличественный старик, одежды разорваны, волосы и борода в беспорядке.

Мататьягу, вспомнил Гургис. Имя довольно редкое, потому изапомнил этого горца, что много лет тому забирал из гимназии своего сына.

Горец изменился мало, только редкая в те годы седина совсемпосеребрила голову и почти все волосы в такой же роскошной бороде, чтопо-прежнему закрывает всю грудь.

Горец еще издали воскликнул:

– Но почему? Почему?.. Я редко покидаю свое село, носыновья мои побывали в других странах: там блюдут свои обычаи, поклоняютсясвоим богам, священники исполняют свои обряды… И во всех землях и народах,подвластных эллинскому миру, никто не притесняет другие верования. Так почемуже истребляют нас, иудеев? Почему нам нельзя соблюдать свои обычаи и молитьсясвоему Богу?