Одна осень одного королевства - Анари Хони

– У нас нет времени веселиться, – сурово отрезал старик. – Дитфрид принёс нерадостные вести, нужно сначала решить, как быть дальше, а уж потом распевать песни.

– Что за вести? – нахмурился Вильгельм, опуская Мари на землю, но всё ещё прижимая к себе одной рукой.

– Ты можешь лишиться своего королевства, – глянул на него вагант. – Епископ коронует маркиза уже завтра, и тогда ты потеряешь всё.

Солнце давно уже опустилось за вершины деревьев, закат окутал лес розово-алой дымкой на несколько минут и схлынул, сменяясь тревожными сумерками, а путники всё сидели у костра, напряжённо обсуждая происходящее в стране и Сантерре. Прийти к какому-то решению им так и не удалось. Да и что можно было решить?

– Я не хочу подвергать кого бы то ни было опасности, – покачал головой Вильгельм, отвергнув очередное неудачное предложение. – Я должен сам попасть в город и объявить о себе. Возможно, если сделать это во время коронации, например, выйдя из толпы, солдаты не осмелятся напасть в присутствии свидетелей.

– Для того чтобы вот так просто выйти из толпы, нужно сначала попасть в эту толпу. А город для путников закрыт, – ответил Вендэль задумчиво. – Я уверен, что послы Кавальтеры будут въезжать в Сантерру через ближайшие к нам ворота, им нет смысла делать крюк вокруг городской стены. Нужно подкараулить их где-то на дороге и проследить, кто будет в составе. Если с ними не будет солдат Ладлера, то мы сможем открыть им часть правды и рассчитывать на помощь. Если же послов сопровождают, то можно попытаться прибиться к ним под видом музыкантов. В конце концов, Франц и близнецы отлично говорят на кавальтерском, это, вероятно, может снять с нас подозрения.

– В таком случае, вам всё равно будет грозить опасность, если меня разоблачат, – отвернулся правитель. – Вдобавок, Мари могут узнать. Повезло хоть, что моё лицо видело куда меньше стражи маркиза и придворных.

– Но всё же, для тебя тоже есть подобная вероятность, – вступила в диалог девушка, до того сидевшая молча в ожидании решения мужчин.

– Ты не справишься один, – заключил Вендэль. – Это очевидно. А мы уже решили для себя, на чьей стороне будем сражаться, поэтому не отпустим тебя в Сантерру в одиночку.

– Утро вечера мудренее, – поднялась на ноги Зибилле. – Встанем с рассветом и поедем… Господь не оставит нас.

Хмурые и задумчивые путники разбрелись по телегам. Мари с лёгкой тревожной улыбкой поцеловала Вильгельма перед сном, тот сжал её пальцы, пожелав добрых снов. Обоим было не по себе в преддверии решающего дня и не хотелось разлучаться даже на несколько часов, даже на те три шага, что разделяли телеги, но оба понимали, что осталось продержаться немного. Ваганты не стали бы осуждать молодых людей за распутство, но собственная совесть твердила правителю, что он поступает правильно, заставляя себя ждать.

Кроны деревьев перешёптывались в лунном свете, редко ухали в тёмной чаще совы, холодный ночной воздух и мерное потрескивание непотушенного костра быстро навевали тяжёлый сон.

* * *

Сбежать из подвала дома епископа оказалось на удивление просто, Лотар вывел пленников и Райнера из здания быстро и тихо, но выйти из города так же легко было невозможно. Серолицый узнал, что не встретить никого ранним утром ему удалось только чудом, так как усталые стражники не покидали ворот без крайней надобности, а в этот раз их отсутствие оказалось непростительной оплошностью. Теперь беглецам не оставалось ничего иного, кроме как найти дом, где их приняли бы и укрыли. Надёжный вариант нашёлся быстро – семья одного из монахов – охранников епископа, жила в Сантерре. Пожилые отец и мать бывшего солдата, перешедшего в служение Богу, с радостью приняла восьмерых мужчин в своём тесном домике в узком переулке недалеко от центральной площади. Солдаты уже побывали здесь ранее, когда по приказу маркиза прочёсывали весь город, чтобы исключить возможность заговора перед грядущей коронацией. Теперь армия дежурила на улицах, проверяя всех, кто позволял себе беспричинно слоняться по городу, нарушая комендантский час. Но за неимением большего числа служащих, патрули часто задерживались то в одной части города, то в другой, не выполняя свою работу добросовестно. Только это помогло беглецам добраться до спасительного крова незамеченными. Но времени было крайне мало – несмотря на то, что Лотар остался в доме епископа, обещая как можно дольше морочить стражникам голову, чтобы те не заметили пропажи заключённых, рано или поздно правда всё равно должна была всплыть, а тогда шпиону не сносить головы.

Райнер не захотел задерживаться «в гостях», желая выяснить все подробности происходящего сейчас в доме епископа и в соборе, где должна была сегодня пройти коронация маркиза. Он узнал от Северина, что графиня и Амелия сбежали с помощью Лотара и укрылись в пригороде, где раньше держали шпиона в погребе дома подслеповатой старушки. Та оказалась на удивление ясно мыслящей. Она прекрасно понимала, кто находится в её доме и клятвенно заверила солдата, привёзшего двух испуганных и усталых женщин по среди ночи к её дверям, что спрячет беглянок во что бы то ни стало.

Северин не мог позволить себе последовать за другом. Во-первых, он понимал, что ему не хватит сноровки и навыков, чтобы правильно вести себя в критических условиях в тылу врага, а во-вторых, его лицо знал каждый третий солдат королевства, а это подвергало планы Райнера ещё большему риску. Советник решил остаться в доме монаха, подробно расписав серолицему всё, что он видел и слышал в доме отца Бенедикта. Хотя дельной информации, к сожалению, было совсем немного. Но некоторые детали оказались очень важны. Узнав от друга, что Вильгельм сбежал после коронации спасать Мари, не ведая, жива она или нет, шпион был весьма растерян – он сознавал, что тот в силу юности может быть горяч и не всегда вдумчив, принимая решения, но настолько опрометчивый поступок граничил в его понимании с безумством.

– Теперь уже не столь важно, как опрометчив был поступок Вильгельма, – вздыхал Северин, отвечая на негодование собеседника. – Я надеюсь только, что он вернётся. Спешность, с которой маркиз устраивает свою коронацию, говорит только о том, что Вильгельм не пойман и его местонахождение Болдеру неизвестно. Что случилось с герцогом, я не знаю. Быть может, его смерть – дело рук Вильгельма. О Мари я тоже ничего не слышал.

– Ты думаешь, она может быть жива? – с недоверием спросил серолицый.

– Я не знаю, – вздохнул Северин удручённо. – Амелия верит в это, а я стараюсь просто не задумываться, чтобы не разочароваться, в случае если Вильгельм вернётся один.

– А что же отец Бенедикт?

– Он велел нам ждать и молиться. Да только ответом на наши молитвы нагрянули солдаты маркиза. Женщины едва успели спастись, благодаря Лотару. Сейчас его держат где-то в доме и, как повествуют разговоры охраны, его преосвященство дал согласие на то, чтобы короновать маркиза.

– Быть может, епископ надеется, что Вильгельм сам объявится и сорвёт коронацию?

– Он надеется на Бога… Иметь бы нам такую веру, – советник сокрушённо вздохнул. – Он не видел, как безжалостно маркиз заколол гонца, принёсшего ему дурные вести.