Одна осень одного королевства - Анари Хони

Когда за стенами собора затрубили фанфары, настоятельница обратилась к Мари, шепча едва слышно о том, что вот они – послы, прибыли. По всей видимости, маркиз отправился встретить гостей, раз уж покинул храм до начала церемонии. Эта догадка тут же получила подтверждение, несколько стражников подошли к матери Катарине и потребовали следовать за ними. Монахиня и её сопровождающие склонили головы и зашагали за солдатами к выходу, у которого встретились с такими же покорно молчаливыми тройками из ещё двух монастырей Сантерры. Разговаривать настоятели не стали, лишь переглянулись многозначительно, один за другим покидая стены церкви. Послушники даже не подняли голов, смиренно следуя за своими пасторами.

На залитой белым, казавшимся слишком прозрачным и пустым после многогранного освещения собора, светом улице Мари осмелилась поднять глаза. Взгляд её тут же наткнулся на несколько богатых экипажей, подъезжающих к площади, и мгновенно зацепился за две простые телеги, следующие за каретами важных гостей. Девушка едва сдержала взметнувшуюся в сердце тревогу, не зная, что задумали её спутники, но тут же взяла себя в руки, вспоминая успокоительные речи настоятельницы. В памяти тут же почему-то взметнулись обрывистые строки песни, малую часть которой Мари довелось услышать прошедшим вечером в лесу из уст вагантов и самого короля: «…забыв отчаянье и страх…» – она задумалась, шагая следом за неторопливой настоятельницей. «Горящий дух, холодный ум – оружие в твоих руках», – только сейчас девушка смогла до конца сопоставить слова из песни с теми словами, что сказал ей Вильгельм в день их знакомства: «Отчаяние, как и злость, двигает нас вперёд, но из-за этих чувств мы перестаём видеть мир в правильном свете. И поэтому становимся особенно уязвимыми для противника сохраняющего хладнокровие». Эти слова вспомнились Мари удивительно чётко и даже прозвучали в её сознании голосом Вильгельма, от чего волна прохладных мурашек против воли прокатилась по спине. Сохранить хладнокровие – это и звучало как непростая задача, а уж как сложно было на самом деле, она могла себе представить, вспоминая дни проведённые в неприятной близости с маркизом, когда её чувства не поддавались никаким усилиям и осознаниям, а страх беспрепятственно охватывал сердце даже в моменты, когда казалось, что оно бьётся ровно и готово к любым поворотам непредсказуемой судьбы.

– Вы должны сопроводить его светлость для приветствия высокопоставленных гостей, – послышался голос впереди – у входа в дом епископа, где остановились настоятели монастырей святого города. – Ваши сопровождающие подождут в приёмном зале.

В этот момент Мари поняла, что вся ответственность за выполнение утверждённого утром плана безмолвно ложиться на неё. Она почти явственно ощутила тяжесть ноши, взвалившейся на её плечи, но свежие ещё воспоминания о важности хладнокровия тут же поглотили волну едва зародившегося страха. Теперь она была готова ко всему.

* * *

Серая тень скользнула вдоль каменной стены дома, стоящего в ближайшем к главной площади Сантерры ряду, и замерла в закутке между декоративными колоннами, когда округу огласили звуки труб, встречающих гостей. Народ, несмотря на объявленный комендантский час, выходил на площадь. Стража, увлечённая встречей послов дружественных государств, не препятствовала людям, выстраивающимся широким полукругом вдоль жилых домов, подальше от центра площади, по которой чинно прошествовал отряд стражников, сопровождающих маркиза от ступеней собора до дома епископа. Райнер обогнул заполняющуюся людьми площадь, радуясь удачному скоплению народа, и без особых церемоний влез в небольшое окно, ведущее в кладовую комнату, из которого чуть больше часа назад выбрались беглецы во главе с советником Северином. Лотар, как и обещал, встретил осторожного шпиона внутри и с радостью сообщил, что из-за суматохи с приездом послов пропажу пленников всё ещё не заметили.

– А где остальные? Вы нашли способ покинуть город? – спросил он тихо, приоткрывая дверь, ведущую из кладовой в коридор.

– Нет, их спрятала семья одного из монахов, – серьёзно ответил серолицый, выходя вслед за соратником.

– Только бы всё это закончилось сегодня, – покачал головой тот. – У меня ощущение, что мы всё туже запутываемся в паутине, и вскоре пути назад ни для кого не будет.

– Нужно с самого начала отказаться от подобных вариантов. Если уж начал делать дело, то нельзя бросать его на полпути, – пожал плечами мужчина, быстро шагая по ковровой дорожке на дощатом полу. Но вдруг что-то заставило его прислушаться. – Стой, кто-то идёт!

Волею случая, отряд стражи, сопровождая дряхлого старика в праздничных церковных одеждах, проследовал аккурат через тот коридор, где стояли заговорщики. Райнер успел шмыгнуть за тяжёлые гардины, прежде чем его мог кто-то заметить, а Лотар учтиво склонил голову, провожая косым взглядом торопливую процессию.

– А вот и ответ на один из мучивших меня вопросов, – тихо произнёс серолицый, выходя из своего укрытия, когда опасность миновала. Соучастник непонимающе взглянул на мужчину и тот с прищуром ответил. – Это был епископ. Вот только я знаю отца Бенедикта уже очень давно, и это был не он.

– Новый епископ? – нахмурился Лотар.

– Нет. Он слишком похож на отца Бенедикта, – покачала головой шпион, впуская на лицо волнение. – Подставной.

– Но ведь его обязательно узнают, – начал было собеседник, но тут же осёкся, понимая, что всех, кто узнает, заставят молчать. А послы наверняка не поймут обмана.

– Идём, – Райнер уверенно зашагал обратно к кладовой.

Мужчина не стал больше задавать вопросов и последовал за спутником. Оказавшись в небольшой комнате, заставленной ящиками и мешками с какой-то нескоропортящейся провизией, серолицый без лишних объяснений достал кремень и поджёг холщёвые мешки.

– Огонь, как минимум, задержит церемонию приветствия, а значит и коронацию. У нас будет время на поиски.

Лотар молча кивнул и оба шпиона нырнули в уже образовавшуюся на площади толпу зевак, пока люди не успели заметить тонкую струйку дыма, выбивающуюся из прикрытого окошка на первом этаже окружённого дома.

Вильгельм с трудом успевал просчитывать собственные действия в потоке развернувшихся событий. Когда ваганты, чудесным образом внушив кавальтерским послам, по Божьему усмотрению безумно любящим балаганное веселье, что им просто необходимо попасть в город, чтобы развернуть целый концерт в честь новоиспечённого короля, он не верил своей удаче. Когда их скромным повозкам было позволено въехать на главную площадь и остановиться почти у самого дома его преосвященства, он был вне себя от головокружительно подходящего стечения обстоятельств. Но когда из окон здания повалил дым и стражники кинулись внутрь, а вместе с ними, пользуясь возникшей суматохой, в дом ввалились и ваганты, он во истину уверовал в промысел Божий и без всяких сомнений бросился вперёд, уже готовясь выхватить из ножен шпагу, чтобы сразиться со своим надменным кузеном, фигура которого скрылась в дверях дома несколько минут назад.

Вспоминая в смятенных общей паникой мыслях, как добраться до балкона, с которого всегда объявлялись все важные вести для жителей Сантерры, а в том, что Болдер направляется именно туда, он не сомневался, Вильгельм пробежал несколько коротких коридоров, пару раз столкнулся с взволнованной стражей, которая в суматохе даже не обратила на него внимания. С ликующей улыбкой он взлетел вверх по лестнице, вспомнив наконец дорогу мимо кабинета отца Бенедикта по красной ковровой дорожке. С полной уверенностью в успехе бежал он к намеченной цели по освещённому солнцем коридору, когда услышал впереди женский голос, голос знакомый и родной, проникающий каждым отзвуком неразборчивых слов в самое сердце.