История Сибири. От Ермака до Екатерины II - Петр Словцов

Скажем несколько слов об ископаемых костях допотопных животных; эти подземельные сокровища представляют для поморских жителей истинный, а не сказочный клад, потому что за иные Мамонтовы клыки платят до 400 р. Кости обнаруживаются иногда в озерах, иногда в берегах речных по всему материку, равно и по северным островам. Насчет самоедского искусства вырезывать из костей свои галантерейные вещицы трудно решить, принесено ли оно ордою из незапамятной родины или изучено на месте; только неоспоримо то, что наши архангелогородцы и енисейцы переняли костяную резьбу у своей самоеди и превзошли учителей лучшим вкусом, в угодность требованиям общежития. Что касается до русских резчиков внутренних областей, они давно отличались вырезыванием крестов, икон и Господних праздников на мамонтовой и моржовой кости, как видно из подарков тверского епископа, в начале XVI века посланных цареградскому патриарху.

5. Животные.

Северная полоса скудна и животными. В классе млекопитающих, из порядка предплюсноходящих, нет в ней ни белки, ни сурка, ни зайца, из чего можно видеть, что в разделении животных мы соображаемся с методою Ловецкого. Из порядка стопоходящих только 2 вида: обыкновенный медведь и медведь полярный. Из пальцеходящих 3 вида: обыкновенная собака, волк, песец голубой и белый; голубой считается игрою природы, но при достоверном известии, что на северных островах число голубых песцов содержится к белым, как 4:1, и наоборот по материку приморскому, не очевидно ли, что эта игра цвета зависит не от игры, а от чего-то существенного? Из двукопытных 4 вида: северный олень, олень обыкновенный, дикая овца (ovis ammon), замеченная за Барановым Камнем и около Зашиверска; также около Зашиверска кабарга. Из однокопытных — обыкновенная лошадь. Из ногокрылых — летяга, на юг от Алазеи и около Верхнеколымска. Из лапчатоногих, к средней полосе, бобр-домостроитель и выдра морская. Из пероногих — тюлень, морж, сивуч (phoca iubata). Из китов — кашалот-дельфин, заплывающий, при погоне за рыбами, в Обь, Енисей и Лену. В классе птиц, из порядка прыгающих — дятел и кукушка, замеченная в широте Жиганска. Из хищных — коршун, ворона, сорока. Из мелких — подорожник, стриж, ласточка и пр. Из кур — глухарь, тетерев, куропатка. Из болотных — журавль, зуек. Из пероногих — гагара. Из лапчатоногих — гусь, утка, гага, лебедь, чайка. В классе рыб с жаберною перепонкою, но без крышки: осетр, стерлядь, шип. Из горлоперых — налим, язь, щокур, пыджьян. Из грудоперых — окунь, ерш. Из брюхоперых — нельма, моксун, хариус, линь, карась, сельдь, щука, лещ, омуль и вид лосося, добываемый при Колыме. Надобно бы еще упомянуть об енисейских тугунах, как пресловутых во всей Сибири, и о других видах, но подробное исчисление их не принадлежит к полосе, о которой идет дело.

6. Температура.

Для выражения северной температуры очень мало местных наблюдений, да и те деланы в последнее время. В какое бы, впрочем, время ни были сделаны эти наблюдения, но при уверенности, что нет физических причин тамошней температуре умягчиться или ожестеть против прежней поры десятника Бузы или Павлуцкого, в чем можно сослаться на валовой вывод земной термометрии[257], мы воспользуемся данными из Биллингсова путешествия и медика Фигурина, так, как бы наблюдатели посетили северный край в III периоде. Секретарь Биллингсов наблюдал в Верхнеколымске в течение последних 8 дней ноября, а Фигурин — по два почти года в Усть-Янске в ш. 71°10′[258]. Из их наблюдений видно, что недаром там с ноября земля, лед и лес избный трескаются и дают сильные выстрелы, как батареи. Нижняя Колыма, покрывающаяся льдом в половине сентября, вскрывается в начале мая, и снежная ласточка щебечет радостно. При толь лютом состоянии температуры человек-страдалец живет, подчас смеется во весь рот и подчас, при вспыхивающем ивняке или при обрубке приплавного дерева, еще мечтает. Что, если бы душа его была нагрета, как у гренландских и лабрадорских эскимов, обетованиями будущей жизни или познанием видимого мироздания, не наслаждался ли бы он жизнью, как навечерием великого дня, или заревом северного сияния, как зарею дня невечернего?

В самом деле, если бы наши бедняки слышали благословенный зов Евангелия и понимали высокую кисть своей природы, тогда бы радости их жизни распространились сугубо. Одно незаходимое Солнце, обдорское или колымское, возносящее великолепные радуги над тундрами, то расписывающее гребни уральские отливами освещения, то играющее лучами по краям громадных льдов и представляющее из них оптические горы, одно Солнце сколько развешивает картин! Благородное светило, полгода собеседуя с невинными, растопляет для них прибережные льды, открывает воды, наполняет для них реки, заливы рыбами и забавляющимися чудовищами, сзывает для них несчетные вереницы птиц, раздевающихся донага, наподобие славянских колпиц, произращает траву для их друзей-оленей, запасает для них же питательный мох и на полгода удаляется великодушное светило, чтобы переменить свои благодеяния. Ибо для освещения их покидает в небесах ометы своих риз, в прибавок к сверкающим лампам, и тут же в шествии оно помивает зверям и зверькам спешить нести детям природы свои теплые, дорогие покровы. О, Вечный! Если Твой лучезарный шар в так превосходной степени благотворен на краях полузамерзлой окраины, сколь неизреченно Ты сам превосходишь в благословениях видимых и постигаемых, но более непостигаемых, хотя и видимых! Кстати или некстати, прибавим здесь, что первый наблюдатель северного сияния на берегах северного моря, начиная с Колы, был Делиль, тот самый, который подле авачинского берега закрыл глаза, утружденные явлениями природы.

7. Землетрясения.

Признав за лучшее освежить следующие периоды нашего Обозрения описанием остальных 2 полос, мы помешаем теперь статью о землетрясениях, как общую полосам.