Дыхание снега и пепла. Книга 2. Голос будущего - Диана Гэблдон

– Но откуда оно взялось? Когда он родился, у него этого не было, я точно помню! – возразила она.

– Младенцы очень редко рождаются с родинками, – объяснила я, развязывая полотенце, обмотанное вокруг шеи Джемми. – Ну вот, ты готов. Иди и будь хорошим мальчиком. Ужин будет готов, как только мы сможем его приготовить. – Я повернулась к Бри: – Родинки обычно появляются в возрасте около трех лет, и чем старше люди становятся, тем их больше.

Джемми, освобожденный от плена, трогал свою бритую голову обеими руками, будучи при этом страшно довольным, и напевал практически про себя:

– Шарлотка, шарлюха – шлюха.

– Ты уверена, что все в порядке? – Брианна все еще хмурилась и сомневалась. – Это не опасно?

– О, да ну, это ерунда, – уверил ее Роджер, взглянув поверх газеты. – У меня точно такое есть, с самого детства. Прямо… здесь. – Его лицо внезапно изменилось, когда он задрал руку и опусти ее на заднюю часть головы, прямо над линией роста волос, за левым ухом.

Он посмотрел на меня, и я увидела, как дернулось его горло, когда он сглотнул, его неровный шрам от веревки потемнел на внезапно побледневшей коже. Тонкие волоски на моей руке встали дыбом.

– Да, – сказала я, отвечая на его взгляд и надеясь, что мой голос не дрожит. – Этот вид родинок… часто наследственный.

Джейми ничего не сказал, но его рука крепко сжала мою.

Джемми стоял на четвереньках, пытаясь уговорить Адсо вылезти из-под скамейки. Его шея выглядела маленькой и хрупкой, а бритая голова выглядела почти по-инопланетному белой и шокирующе голой, как шляпка гриба, выглянувшая из-под земли. Глаза Роджера на мгновение задержались на ней, затем он повернулся к Бри.

– Я уверен, что он сам подхватил пару вшей, – сказал он, его голос был только самую малость громче обычного. Он поднялся, расслабил ремешок, который держал в хвосте его густые черные волосы, и отчаянно зачесался. Обеими руками. Затем, улыбаясь, он поднял ножницы и протянул их ей. – Яблоко от яблони, знаешь ли. Не поможешь и мне с этим?

Дочитав письмо, я взглянула на мужа. Он сидел за столом, заваленным бумагами и коричневыми осколками сургучных печатей. Бобби Хиггинс принес добрую охапку писем, газет и посылок, и Джейми отложил послание лорда Джона напоследок.

– Он очень за тебя боится, – сказала я, опуская исписанный листок на стопку остальных.

Джейми кивнул.

– Для человека его круга назвать действия короля необдуманными – почти что измена, саксоночка.

Мне показалось, что он пытается отшутиться.

– Там говорится о списках. О каких?

Пожав плечами, Джейми выудил из кучи бумаг на столе грязную измятую страницу, похоже, побывавшую в луже, и передал мне.

– Думаю, нечто вроде этого.

Список был неподписанный, почти нечитаемый и с множеством орфографических ошибок. В нем перечислялись «выротки и изврощенцы», которые словом, делом и даже своим внешним обликом представляли угрозу для всех, кто ценит мир и благоденствие. Далее автор описывал меры наказания: избить, содрать кожу, «акунуть в гарячую смолу», «привизать к забору», а особо злостных нарушителей следовало «павесить на крыше собственнава дома».

– Где ты его взял?

Я брезгливо бросила листок на стол.

– В Кэмпбелтоне. Кто-то отправил его мировому судье Фаркуарду. А тот передал мне, потому что там фигурирует мое имя.

– Неужели? – Я прищурилась, вглядываясь в кривые строчки. – А, ну да. Вот. Дж. Фрэзер. Это точно ты? Фрэзеров много. А среди них полно Джонов, Джеймсов, Джейкобов или Джозефов.

– Сравнительно немногих можно описать, как «рыжеволосого выродка», «чумного растовщика, сукина сына, что шарится по борделям, когда не надирается и не поднимает бунт на улицах».

– Хм, я, видимо, не дочитала.

– Где-то там, внизу страницы. – Он равнодушно взглянул на список. – Наверное, написано Бьюкеном, мясником.

– Даже если допустить, что слово «растовщик» существует, ума не приложу, с чего он вообще взял подобные глупости? У тебя же нет денег, чтобы давать в долг.

– Для обвинения совсем не обязательно иметь основания, саксоночка, – криво усмехнулся Джейми. – Благодаря Макдональду и Бобби очень многие считают, что деньги у меня водятся. А раз я никому не занимаю, так, верно, оттого, что отдаю их евреям и спекулянтам вигам. Ведь ради собственной наживы я без зазрения совести готов разорять добрых людей.

– Что за чепуха?

– Есть еще один документ, тут слог поприличнее.

Порывшись на столе, он извлек из вороха писем листок дорогой бумаги, исписанный аккуратным каллиграфическим почерком. Этот список попал в редакцию газеты в Хиллсборо от некоего «друга правосудия». Имени Джейми в нем не значилось, но объект обвинений был очевиден.