Дыхание снега и пепла. Книга 2. Голос будущего - Диана Гэблдон

– Все дело в волосах, – сказала я, придирчиво разглядывая мужа. – Носил бы парик – задал бы задачку этим умникам.

Он раздраженно дернул плечом. Бытовало мнение, что обладатели рыжих волос поголовно имеют скверный характер, руководствуются животными инстинктами и вообще одержимы дьяволом. Эта точка зрения распространялась не только анонимными злопыхателями, но и куда более широкой публикой. Джейми знал о таком стереотипе и, возможно, именно поэтому принципиально никогда не надевал парик и не припудривал голову. Даже когда того требовали правила приличия.

Не спросив разрешения, я схватила стопку писем и принялась перебирать страницу за страницей. Он не стал препятствовать, а лишь молча наблюдал за мной под аккомпанемент дождя.

На улице бушевала весенняя гроза. Холодный влажный воздух был наполнен ароматами зеленого леса и просачивался в комнату через щели в окнах и дверях. Слушая, как ветер завывает в ветвях деревьев, я с ужасом представляла, что непогода вот-вот ворвется в дом, пронесется по коридорам, сметая все на своем пути и стирая следы нашего существования.

Письма лежали вперемешку, многие – от членов Комитета секретной корреспонденции Северной Каролины, с новостями: в Нью-Гемпшире и Нью-Джерси основаны комитеты Континентального конгресса, которые фактически исполняли функции правительства, поскольку губернаторы королевских колоний теряли власть над собраниями, судами и таможней, а в остатках колониальной администрации царили хаос и разброд. Бостон был по-прежнему захвачен войсками генерала Гейджа, и в некоторых письмах содержались просьбы о поставке продовольствия для горожан. Зимой мы направили туда два центнера ячменя, которые подрядился отвезти один из представителей семейства Вулам, а также три повозки с провизией на средства, собранные жителями Риджа.

Джейми взял перо и стал что-то писать, медленно и аккуратно выводя буквы.

Мне попалась записка из Массачусетса от Даниэля Патнэма, в которой он рассказывал о подъеме народного ополчения в сельской местности и просил ружей и пороха. Бумагу подписали десяток человек, свидетельствовавших, что написанное – истинная правда.

Было предложено созвать Второй Континентальный конгресс в Филадельфии. Дата пока не определена.

Автор одного из писем, ярый монархист, видимо, считал Джейми своим единомышленником и потому, описывая организацию съезда в Джорджии, написал следующие ликующие строки: «Великобритании абсолютно нечего опасаться, монархические настроения столь сильны, что лишь пять приходов из двенадцати направили своих представителей на сие противозаконное сборище».

А вот и замусоленный обрывок массачусетской газеты от шестого февраля с обведенной чернилами заметкой «Главенство закона и главенство народа» за подписью «Нованглус». Наверняка это прозвище на шутливо исковерканной латыни означает «новый англичанин» и является своеобразным ответом тори, называвшем себя Массачусетенсис. Какие выдумщики, надо же!

Я понятия не имела, кто скрывается под псевдонимом последнего, зато узнала пару фраз из послания Нованглуса, припомнив кое-что из школьных уроков Бри – то был Джон Адамс собственной персоной.

– Власть законов, а не людей, – пробормотала я. – А если бы ты сочинял нечто подобное, какое бы выбрал имя?

Джейми смутился.

– Неужели уже писал?

– Да так… Буквально пару писем, – стал защищаться он. – Никаких памфлетов.

– И под каким именем?

Муж пожал плечами:

– Скотус Американус. Хотя надо придумать что-то получше, а то так себя называют несколько человек.

– Да, королю придется попотеть, чтобы тебя найти…

Тихонько пробурчав себе под нос «Массачусетенсис», я взяла следующий листок.

Записка от Джона Стюарта, оскорбленного внезапным уходом Джейми в отставку. В ней было написано, что нелегитимный и недальновидный конгресс Массачусетса официально пригласил индейцев Стокбриджа на военную службу, и если племена чероки последуют их примеру, то он, Джон Стюарт, с превеликим удовольствием заверяет, что его, Джейми Фрэзера, непременно повесят за измену.

– Это он еще не знает, что ты рыжий, – пошутила я, откладывая письмо в сторону.

На самом деле меня бросило в дрожь. Записка с пугающей ясностью обозначила, что над нами сгущаются тучи. И, несмотря на шерстяную шаль, я поежилась при мысли о надвигающейся буре.

В кабинете камина не было, лишь маленькая печка в углу. Джейми поднялся, сгреб стопку записок со стола и принялся опускать их по очереди в горящее пламя.

Внезапно возникло чувство дежавю. Точно так же стоял он когда-то у камина в гостиной Джареда в Париже. Украденные письма заговорщиков-якобитов таяли в клубах белого дыма, растворяясь в тумане далекого прошлого.

Вспомнилось, как Фергус в ответ на указания Джейми произнес: «Я в таких играх не новичок». Что ж, я тоже примерно представляла, к чему все это может привести, и во мне стали зарождаться кристаллики ледяного страха.

Джейми бросил в печку последнюю записку, затем вернулся к только что написанному письму, посыпал его песком, встряхнул и передал мне. Он пользовался специальной бумагой, которую делала Бри путем прессования измельченной ветоши и растительной мякоти между рамами с натянутым шелком. Страницы получались плотные, мягкие и гладкие. А поскольку в сырьевую массу она бросала ягоды и крошечные стебельки, на готовой бумаге повсюду, словно капельки крови, краснели пятнышки и виднелись узорчатые очертания листиков.

Я молча прочитала послание и вернула мужу. Он отчаянно искал восковую печать. На углу стола из-под завалов бумаг выглядывала запакованная посылка.

– Что это?

Я взяла ее в руки. Тяжелая.

– Подарок от его светлости для малыша Джемми.

Джейми поджег свечу от печки и покапал воском над сложенным письмом.

– Бобби сказал, что там набор игрушечных солдатиков.

Роджер проснулся посреди ночи, не понимая, что именно его разбудило. В комнате было совершенно темно, однако в воздухе витало предчувствие занимающегося дня. Мир затаил дыхание, ожидая, когда на крыльях ветра прилетит рассвет.

Повернув голову, Роджер увидел, что Брианна тоже не спит и смотрит в потолок. Ее глаза блестели.