Клинком и сердцем. Том 1 - Ирина Успенская

Вернувшись от ручья, арлезиец отнесся к сложностям с посудой с пониманием. Достал из дорожной сумки свою миску и даже — о чудо! — пару кружек. Потом попросил принять к общему столу кое-какие пустяки, и на расстеленном Фарелли вместо скатерти чистом полотенце появилось полголовки сыра, хлеб, ветчина и кожаная фляга приличных размеров.

Аластор сглотнул предательскую слюну. Ужин получался королевским, он и сам не думал, как соскучился по обычному печеному хлебу!

— Прошу к столу, синьорина и синьоры, — весело сказал Фарелли. — Первая перемена блюд подана!

Он подал миски Айлин и гостю, хотя арлезиец пробовал отказываться в пользу хозяев, Аластору для начала достался кусок подсохшего, но все равно мягкого хлеба с ветчиной и сыром, а во фляге оказалось вино.

— Арлезийское белое! — восхищенно вздохнул итлиец, сделав маленький глоток. — Ах, какой букет! О, благородный синьор, я даже не буду жалеть, что вы не появились раньше! Тратить такое вино на готовку — непростительное кощунство! Но шамьет я все-таки сварю. Потом…

Пока Аластор жевал закуску, ожидая свою порцию супа, по поляне поплыл новый запах — теперь жареного зайца. Фарелли суетился возле костра, успевая быть одновременно везде: он резал ветчину и сыр, подрумянивал этот сыр на огне прямо с хлебом, выдавал Пушку прибереженную заячью лапу и ставил шамьет в крошечном котелке гостя.

Тем временем арлезиец быстро умял суп, наговорил комплиментов искусству повара и с отменной любезностью сам сходил к ручью, чтобы вымыть миску, хотя Фарелли порывался сделать и это.

И все это время Аластор его рассматривал, стараясь, чтобы интерес не выглядел неучтивым. Первое впечатление вряд ли его обмануло, на вид арлезийцу было лет двадцать пять, не больше. Гладко выбритое лицо, а кожа такая белая и нежная, словно дон Раэн нечасто бывает на открытом воздухе. Странно, разве не все арлезийцы смуглые? Слегка вьющиеся смоляные волосы длиной чуть ниже плеч небрежно связаны на затылке в низкий хвост, черные глаза глядят открыто и весело, да и улыбается арлезиец часто, с беспечностью человека, которому нечего скрывать — только спроси. Да-да, вот напротив Аластора как раз сидит еще один такой улыбчивый, прямо как родные братья, только один смуглый, а второй белокожий, да глаза разные!

— … и вот представьте, — услышал он арлезийца. — Я всего лишь попросил в этой деревне ночлега! А эти грубияны назвали меня бродягой и пообещали спустить собак! Ну не драться же мне было с подобными… — Он покосился на Айлин и с виноватой улыбкой закончил: — Невежами! Пришлось ночевать в лесу.

— Это и вправду было очень грубо с их стороны, — вздохнула Айлин. — Может быть, эти несчастные решили, что вы разбойник?

— Я же был один, — пожал плечами дон Раэн и с наслаждением вдохнул запах шамьета из кружки, поданной ему Фарелли. — О, тысяча благодарностей, синьор Лучано! — улыбнулся он итлийцу. — Какой аромат! Но хватит об этих мелких неприятностях. Я бы не стал их упоминать, если бы не удивился. Отказать в ночлеге одинокому страннику… В большинстве мест, где я бывал, это… не принято. Тем больше я вам благодарен за любезность!

— У нас тоже не отказывают, — уязвленно буркнул Аластор, стыдясь за неизвестных ему дорвенантцев, пусть и простолюдинов. — Хотя… а вы так и назвались — странником?

— Ну да, — удивленно глянул на него черными блестящими глазами арлезиец. — А что такого?

— Наверное, они решили, что вы жулик. — Аластор пошевелил палкой угли костра. — Понимаете, пару лет назад у нас в Дорвенанте объявился один мерзавец. Просился на ночлег в зажиточные дома, называл себя странником. И намекал, что он — тот самый! Истинный Странник, понимаете? — Арлезиец кивнул. — Ну вот, — скованно закончил Аластор. — А ночью грабил добрых людей, иногда и убийством не брезговал.

— Какая мерзость! — с чувством сообщил арлезийский дон и пригубил шамьет. — И что же, его поймали?

— Не знаю, — пожал Аластор в свою очередь плечами. — Я эту историю слышал краем уха, вот только теперь вспомнилось. Думаю, это было не слишком умно с его стороны. Подло и хитро, но не умно. Боги долго терпят, но их терпению есть предел. А уж оскорблять Странника… Жаль, что вам так не повезло, дон Раэн, обычно люди у нас гостеприимные.

— Теперь буду знать, — вздохнул арлезиец. — И право, будь я настоящим Странником, — улыбнулся он, — уж постарался бы вознаградить ваше великодушие. Кстати, не могу ли я и в самом деле что-то сделать для вас? Возможно, передать в Дорвенне кому-то весточку?

Аластор подавил мгновенное желание согласиться. Да, встреча явно случайная, никто не знал, что они будут ночевать на именно этой поляне. И можно было бы написать отцу! Но после встречи с людьми канцлера не будет ли это означать, что лорд Вальдерон-старший тоже причастен к деяниям своего названого сына? Нет уж, если у лорда Аранвена есть к Аластору претензии, отца в это впутывать нельзя. Пусть он с чистым сердцем отвечает канцлеру, что знать не знает, что там творит Аластор! Вот только матушка беспокоится, наверное.

— Скажите, дон Раэн, — спросила вдруг Айлин, задумчиво теребя роскошный воротник Пушка, что положил ей морду на колени и прикрыл глаза от удовольствия. — Мне, право, неловко…

— Готов ответить на любой вопрос прекрасной доньи! — с готовностью отозвался арлезиец.

— Не вы ли тот самый благородный дон, — медленно продолжила Айлин, явно подбирая слова, — у которого хватило удачливости выиграть должность бургомистра? И мудрости, чтобы немедленно проиграть ее обратно?

— О-о-о… — Раэн даже привстал, глядя на нее с восхищенным удивлением. — Но откуда столь юная… Погодите, там же был всего один дорвенантец! Неужели… неужели он помнит? И даже рассказывает эту историю?!

— Ну, если мы с вами говорим об одном и том же человеке, — снова как-то неловко улыбнулась Айлин, — то он называл вас дорогим другом. Конечно, он помнит вас. И вы… может быть, встретите его в Дорвенне?

— Как раз на это я и надеюсь, — не без растерянности отозвался арлезиец. — Мы давно не виделись, и с моей стороны не очень учтиво приезжать к нему без предупреждения, но когда-то он звал навестить его в вашей прекрасной стране. И сейчас я еду именно к нему. Вы хотите ему что-то передать?

— Да, пожалуй. — Улыбка Айлин была все такой же бледной, и у Аластора почему-то неприятно защемило сердце. — Ничего особенного. Просто… передайте ему мой поклон и… самые лучшие пожелания. И скажите, что я… впрочем, нет, пожеланий вполне достаточно.

— Непременно сделаю это, прекрасная донья, — учтиво склонил голову арлезиец. — О, простите, мне следует напоить коня. Нет-нет, синьор Лучано, не беспокойтесь, я сам сполосну кружку! Такие пустяки, право!

Он встал и отвел коня к ручью, действительно прихватив с собой успевшую испачкаться посуду. Итлиец последний раз перевернул мясо над углями и приготовил миску, чтобы его снять, Аластор же вопросительно взглянул на Айлин. Угли костра бросали золотые и алые отблески на ее щеки, но все равно казалось, что она бледна.