Девушка, которую ты покинул - Джоджо Мойес

Пол надевает пиджак, протягивает Марианне связку ключей. Но та неожиданно трогает его за плечо.

— Знаешь, я скажу тебе, каково это — пять раз побывать замужем. Вернее, пять раз побывать замужем и остаться друзьями с ныне здравствующими бывшими мужьями, — говорит она и, загибая узловатые пальцы, уточняет: — Выходит, с тремя. Такое не проходит зря. Ты узнаешь все про любовь, — важно кивает она, и Пол расплывется в ухмылке. Но, похоже, она еще не закончила. Ее рука, лежащая у него на плече, оказывается на удивление сильной. — Но самое главное, мистер Маккаферти, чему я научилась, так это пониманию того, что жизнь состоит не из одних только побед.

Генри встречает ее у заднего входа в здание суда. Он говорит с набитым ртом сквозь облако крошек от шоколадного круассана. Лицо его, как всегда, румяно, а речь нечленораздельна.

— Она не хочет это отдавать никому другому.

— Что? Кто не хочет?

— Она. Она у главного входа. Пошли! Пошли!

И, не дав ей опомниться, Генри тащит ее за руку через лабиринт коридоров, заставляет преодолеть несколько пролетов каменной лестницы и приводит в центральный вестибюль за постом охраны. Марианна Эндрюс, в фиолетовом пальто, с широкой клетчатой повязкой на голове, уже ждет у ограждения. При виде Лив она издает громкий вздох облегчения.

— Господи, с вами просто невозможно связаться! — выговаривает она Лив, протягивая ей пахнущий плесенью старый ранец. — Я вам звоню, звоню, и все без толку.

— Простите, — удивленно моргает Лив. — Я больше не подхожу к телефону.

— Все тут, — показывает Марианна на дневник. — Все, что вам нужно. Апрель сорок пятого.

Лив изумленно смотрит на потрепанную тетрадь у нее в руках. И не может поверить своим глазам.

— Все, что мне нужно?

— Картина, — сердито отвечает Марианна. — Я тебя умоляю, девочка! Ну не рецепт же гумбо с креветками!

И завертелось. Генри бежит к судье с просьбой сделать перерыв в заседании. С дневников снимаются копии, нужные места подчеркиваются, их содержание предоставляется адвокатам Лефевра для ознакомления, согласно норме о предоставлении информации. Лив с Генри сидят в уголке кабинета, изучая отмеченные закладками места в тетрадях, а Марианна трещит без остановки, она, дескать, всегда знала, что ее мама не воровка, и этот чертов мистер Дженкс может теперь сварить свою голову и съесть ее на завтрак.

Помощник адвоката приносит кофе с сэндвичами. Но у Лив от волнения кусок не лезет в горло. Сэндвичи так и остаются лежать нетронутыми в картонной упаковке. Лив смотрит на дневник, до сих пор не в силах поверить, что в этой тетради с обтрепанными страницами, возможно, таится ответ на все ее вопросы.

— Ну, что скажете? — спрашивает она, когда Генри и Анжела Сильвер заканчивают разговор.

— Скажу, что это, возможно, хорошая новость, — отвечает Генри, но его широкая улыбка говорит о том, что он явно преуменьшает значение произошедшего.

— Ну, похоже, все совершенно ясно, — вступает в разговор Анжела Сильвер. — Если мы сможем доказать, что в последних двух эпизодах передачи картины из рук в руки не было ничего противоправного, а также с учетом того, что доказательства по первому эпизоду крайне неубедительны, тогда мы, если можно так выразиться, снова в игре.

— Спасибо вам большое, — улыбается Лив, не в силах поверить своему счастью. — Спасибо, мисс Эндрюс.

— Ой, а уж я-то как рада! — машет Марианна рукой с сигаретой. Никто не решился ей сказать, что здесь не курят. Женщина наклоняется вперед и кладет костлявую руку Лив на колено: — А ещеон нашел мою любимую сумочку.

— Простите?

Марианна сразу перестает улыбаться и делает вид, что поправляет браслет.

— Ай, да ничего особенного. Не обращай на меня внимания, — слегка краснеет она под пристальным взглядом девушки и быстро меняет тему: — Ты будешь есть сэндвичи?

Раздается телефонный звонок.

— Ну ладно, — положив трубку, говорит Генри. — Все нормально? Мисс Эндрюс, вы готовы зачитать суду отрывки из дневников?

— У меня как раз с собой мои лучшие очки для чтения.

— Прекрасно, — делает глубокий вдох Генри. — Все, нам пора.

30 апреля 1945 г.

Сегодня все сложилось для меня совершенно неожиданно. Четыре дня назад подполковник Дейнс сказал, что я могу поехать с ними в концлагерь Дахау. Дейнс неплохой парень. Сперва он показался мне слегка заносчивым, но после того, как я высадилась в «Омаха-бич» с «Кричащими орлами» и стало понятно, что я не какая-то там скучающая домохозяйка, которая будет приставать к нему с кулинарными рецептами, он немножко оттаял. Сто первая воздушно-десантная дивизия сделала меня почетным товарищем, и теперь, когда у меня есть такая же нарукавная повязка, я стала одной из них. Итак, решено, я поеду с ними в лагерь, напишу материал о тех, кто там сидит, может, возьму парочку интервью у узников об условиях заключения и подошью к делу. На радио тоже ждут короткого обозрения, так что надо запастись магнитофонной пленкой.

Итак, в 6:00 я уже была в полной боевой готовности, даже с нарукавной повязкой, и чертыхнулась, когда он вошел без стука.

— Что так, подполковник? — игриво спросила я, продолжив причесываться. — А я и не знала, что вы на меня запали.

Это стало между нами расхожей шуткой. Он, в свою очередь, любил говорить, что у него есть пара походных ботинок, которые, пожалуй, постарше меня будут.

— Планы изменились, дорогуша, — сказал он, закуривая, чего обычно не делал. — Не могу тебя взять.

Я так и застыла с расческой в волосах.

— Ты что, меня разыгрываешь? — В «Нью-Йорк реджистер» уже освободили для меня две полосы, и никакой рекламы.

— Луанна… мы даже не предполагали, что обнаружим такое. И у меня приказ до завтрашнего дня никого туда не пускать.

— Ой, да брось!

— Я не шучу, — сказал он и, понизив голос, добавил: — Ты прекрасно знаешь, что я собирался взять тебя с собой. Но ты даже представить себе не можешь, что мы вчера увидели… Мы с парнями всю ночь заснуть не могли. Там повсюду были старые женщины и дети, и они бродили, как… Я хочу сказать, совсем малыши… — Он покачал головой и отвернулся. Дейнс — парень не из слабонервных, но, клянусь, он готов был расплакаться точно ребенок. — А еще снаружи там стоял поезд, а в нем трупы… тысячи трупов… Человек такого сделать не может. Точно не может.

Если он хотел меня отговорить, то добился совершенно обратного.

— Подполковник, ты просто обязан меня туда отвезти.

— Сожалею. Но приказ есть приказ. Послушай, Луанна. Подожди один день. А там чем смогу, помогу. Ты будешь единственным репортером, которого туда пустили. Обещаю.

— Ну конечно. И ты будешь по-прежнему меня любить. Да ладно тебе…