Убийца по вызову - Алексей Макеев

– Ну, твари! – простонал Гуров. – Собственными руками убью! И ее, и его!

– Да кто б вам позволил! – поморщилась Лика. – Молите Бога только о том, чтобы Ольга с этими записями не вышла на пресс-конференцию. Если она их обнародует, вам конец! Мы, конечно, постараемся договориться с Ольшевским, чтобы этого не произошло, но и вы не усугубляйте ситуацию.

– Лика! Я тебя не понимаю! – бешеным голосом почти прорычал Лев. – Эта мразь опозорила не только меня и Садовникова, но и твоего отца! И ты собираешься о чем-то договариваться с этими сволочами? Да пусть она хоть сто пресс-конференций устраивает!

– Хватит! – потеряв терпение, заорала она на него. – Включите же мозги и подумайте! Кто больше смотрит телевизор? Кто постоянно ищет в Интернете скандальные новости? Кто мусолит «желтую» прессу? Женщины! И что они будут думать, если посмотрят вторую пресс-конференцию Болотиной? А я вам сейчас скажу! Бедная и немолодая женщина из простой семьи вышла замуж за олигарха и родила ему двух дочерей. В скандалах не замечена, на обложках журналов не мелькала, в телевизоре – тоже. Уже вызывает симпатию. У мужа неприятности в бизнесе, она делит с ним все тяготы, поддерживает как может. Когда на мужа совершено покушение, бросается защищать семью как умеет, пусть по-женски, но от чистого сердца. Смешно? Да! Но и трогательно. Она одна, поддержки никакой и ниоткуда, окружена врагами, но она сражается, как какая-нибудь пичужка против орла, который хочет украсть ее птенцов. На помощь приходит только один-единственный человек – Мария. И она, чтобы спасти детей, готова идти на поклон хоть к черту. Вам этого не понять, а я – мать, я знаю, что такое женщина, которая бьется за своих детей!

– Но это же не дети Марии, – поправил ее Гуров, который сидел, отвернувшись, и с трудом сдерживался, чтобы не попросить Лику заткнуться, потому что каждое ее слово било по его нервам наотмашь.

– Да! Не ее! Но вы же ей своих родить не позволили! Вот она и лепится к чужим! Елки-палки, в России десятки тысяч полицейских, но все заводят детей! Можно подумать, что они преступников не задерживают, жизнью не рискуют, а целыми днями на службе чай пьют, вот им за своих детей волноваться и не надо. На всю страну один только Гуров сражается с преступностью и поэтому не хочет иметь детей, чтобы ему за них не бояться. Это, Лев Иванович, эгоизмом называется! Махровым-махровым! И я даже представить себе не могу, как же вас любила Мария, которую вы с друзьями дружно грязью поливаете, если она ради вас от детей отказалась. Чтобы просрать такую любовь, нужно было очень сильно постараться! Но у вас получилось!

– А вот это тебя уже совсем не касается! – взорвался Лев.

– Хорошо! Вернемся к Болотиной! Не будем вспоминать, что она говорила на первой пресс-конференции, а представим себе, какова будет реакция женщин на вторую. Итак, оказывается, что ее муж и Садовников разыгрывали перед ней гнусный, мерзкий и подлый фарс, подключив к нему еще и охранников с прислугой. Она сходила с ума от беспокойства, когда якобы похитили ее дочерей, а муж спокойно за этим наблюдал. Сотовые отобрали, связи с миром никакой… Короче, тюрьма, только кормят лучше. Ольга не спала ночами, переживая за мужа, за детей, боялась лишний раз с хамившими ей охранниками встретиться, а оказывается, это было всего лишь прикрытием для темных делишек ее мужа. Вам не кажется, что в глазах общественности яростно защищаемый вами Болотин будет выглядеть законченным подонком?

– Между прочим, он не для себя, а для семьи старался, – глядя в сторону, буркнул Лев.

– А мне вам не напомнить, куда ведет дорога, выложенная благими намерениями? Ладно, пойдем дальше. Вы можете бить себя в грудь и кричать на всех углах, что Садовников – эталон честности, но люди, услышав о том, что он записывал свои разговоры с шефом, который платил ему зарплату, назовут это подлостью. И вы их не переубедите! Кстати, фамилии Попова, Денисова и Никитина Ольга не с потолка взяла, она их от мужа слышала. А этот мерзавец, уже зная, что они совершенно ни при чем, нагнетал обстановку, чтобы она вообще всего на свете боялась. Покушение на Болотина. Ольга оставляет детей на двух людей, которым абсолютно верит, но и они, как оказалось, ее обманывали! Наконец, появляется человек, который забирает детей из дома, Мария с ними где-то скрывается, и Ольга получает свободу действий.

– Это похищение, – попытался встрять Гуров.

– Родным дядей, с позволения их матери? – язвительно заметила Лика. – Охранники, которые по приказу Болотина и Садовникова издевались над Ольгой, избиты. Садовников серьезно ранен. Вы думаете, это вызовет у кого-то сочувствие? Нет! Женщины будут аплодировать стоя! Аплодисменты перейдут в овации, потому что зло наказано. И наконец, появляется запись вашего, Лев Иванович, разговора с Ольгой. Вы послушайте, освежите в памяти, что вы там несли! А вот Ольга в отличие от вас повела себя очень умно, она каждой своей фразой провоцировала вас на все новые и новые неосторожные высказывания, а вы на это велись!

– Да она в жизни до этого не додумалась бы, ее Ольшевский научил, – не выдержав, крикнул Гуров.

– Да! Он! Я тоже в этом не сомневаюсь, – согласилась с ним Лика. – Но это говорит только о том, что он умнее. Он подготовил эту операцию: разозлил вас, заманил, спровоцировал. И что в результате? Я опускаю оскорбления, которые вы нанесли Ольге, по сравнению со всем остальным – это чепуха. Вы, полицейский, незаконно получили и храните документы, имеющие большую ценность и принадлежащие семье Болотина. Вы обещали их сжечь, чтобы деньги не достались Ольге. Вы, когда это говорили, о детях подумали? Вы ведь обрекли бы на нищету не только Ольгу, но и их. Какая женщина-мать не посочувствует Ольге и не проклянет вас? – Голос Лики звенел от гнева.

– Ну, естественно, я говорил это несерьезно, – попытался оправдаться Лев, но она просто отмахнулась от него и продолжила:

– Мало этого, вы еще заявили, что Ольга на коленях должна просить прощения у Садовникова, который над ней издевался. Как и у Болотина, который своими словами и действиями привел к тому, что она на первой пресс-конференции выглядела как законченная стерва. А все только потому, что верила каждому слову мужа! Лев Иванович, вы понимаете, что за все это вас морально распнут? Вы фамилию свою постесняетесь кому-нибудь назвать! Об остальном даже не говорю! И это оружие против себя вы сами вложили в руки Ольшевскому! Ну?! Возразите же мне на это хоть что-нибудь! Вы! Живая легенда МУРа! – уже кричала она.

А что Гуров мог ей на это ответить, если она была во всем права? Он сидел, молчал и смотрел в пол. Молчали и Степан с Ликой.

– У нас с вами очень нелегкая работа, – наконец сказала она. – И первым пунктом у нас должно стоять дело, а вот эмоции и амбиции – на последнем. К сожалению, уже не в первый раз у вас эмоции берут верх над разумом, а в результате страдает дело. Может быть, вам нервы подлечить? Здесь, в Подмосковье…

– Хватит! – заорал, вскакивая, Гуров. – Оставь для других свой менторский тон! Я тебе не мальчик, чтобы меня жизни учить! Разговариваешь со мной как с дошкольником, а я, на минутку, полковник полиции!