Средневековая история. Цена счастья - Галина Гончарова

Лилиан расчесывала волосы, когда служанка доложила:

– Ваше сиятельство, лэйр Ганц просит принять.

– Пригласите. Прямо сюда.

И принялась меланхолично укладывать челку. Злится она на Ганца или не злится, а выглядеть надо хорошо. Разве нет? Хотя злости Ганц и не заслужил. А вот благодарность… И все же не получается быть благодарной до конца, хоть тресни. И вспоминаются серые глаза Фалиона…

Лэйр Ганц вошел быстрыми шагами. Лиля невольно отметила и круги у него под глазами, и усталый вид… опять не выспался.

– Как ты?

– Омерзительно. Знаешь, я до конца не верила, что Фалион…

– Ты его все еще любишь?

– Нет. Просто противно, когда тебя предают.

– Ты позволишь? – Лэйр Ганц взял расческу и принялся проводить по длинным густым волосам Лили. – Клянусь, я ничего не подстраивал.

– Я знаю, ты просто подтолкнул…

– Чтобы нарыв прорвался в нужное время и в нужном месте. У меня такая служба. Нас ненавидят, но выбора нет ни у меня, ни у остальных. Мы защищаем нашу родину…

– Наша служба и опасна и трудна…

– Именно. Это стихи?

– Да.

– А дальше?

Лиля удовлетворила его любопытство и прочитала стихи до конца.

– Насчет родных – это в точку. Откуда эти стихи?

– Не знаю. Забыла.

– Лилиан, нельзя так открыто демонстрировать свои умения и навыки. Ладно я, но могут ведь сопоставить и другие. Ты уже не в захолустье, ты в столице…

И Лиля сорвалась.

– В столице?! Да вот у меня где ваша столица!

Руки что есть силы ударили по туалетному столику, к счастью, тот оказался стойким. Ганц вздохнул. Раз начала – дальше будет легче, главное было пробить эту стену отчуждения.

– Не хочу я здесь оставаться, не хо-чу!!! Кругом грязь, гадость, обман, предательство, подлость! Убийцы в Иртоне хоть честнее были. Им платили – они делали. А здесь?! Детей и тех не жалеют!!! Ненавижу все это!!! Ненавижу!!!

Руки Ганца легли на плечи Лили, развернули – и она уткнулась лицом в его рубашку, выплакивая все, что накопилось. В другое время она бы сдержалась, смогла себя пересилить, но не сейчас, когда беременна и нервы не дружат с головой.

Ганц гладил длинные золотистые волосы, приговаривая всякие глупости. Но наконец истерика прекратилась – и Лилиан чуть отстранилась.

– Я испортила тебе рубашку.

– Обычно мне их портят другим способом. Мечи, кинжалы, кровь…

– Это твоя работа.

– Кто сказал, что я хочу посвятить ей всю оставшуюся жизнь?

– Судя по вчерашнему? – Лиля хлюпнула носом и приподняла левую бровь. Получилось не особенно иронично, но доходчиво.

– Вчера… я так рад, что ты поверила мне и помогла…

– Приятного было мало.

– Лилиан, ты чудо. Но ты совершенно не интриганка. Ты думаешь, для тебя была хоть малейшая опасность?

– Разве нет?

– Я знал, что минуту ты за себя постоять сможешь. А больше и не надо было. Я весь дворец набил гвардией. Стоило чему-то пойти не так – и…

– А оно пошло так? Объяснить не желаешь?

Ганц желал. Вздохнул и начал издалека:

– Еще в Иртоне покушения на тебя выглядели нелогичными. Всех тянуло то в одну, то в другую сторону – уже тогда я заподозрил нескольких человек. В том числе, кстати, и твоего покойного мужа.

Лиля фыркнула, но промолчала.

– Потом, когда я начал разматывать ниточки… пару раз меня едва не убили. И я решил затаиться. Что ты отобьешься, я и не сомневался. Мне оставалось подождать твоего визита в столицу и тогда посмотреть, кто и чего желает. Ты преподнесла мне Йерби на блюдечке.

– Что с ними, кстати?

– Умерли.

Лилю передернуло.

– Не от моей руки. И я не отдавал приказ. Я хотел побеседовать с ними. Но отца удавили в камере, а сын отравился. Ты не знала?

И знать не хотела.

– Тогда я понял, что против меня играет кто-то высокопоставленный. Кто же? Йерби назвал Фалиона. Но… старший был в отъезде. Младший же принялся вертеться вокруг тебя.

– И?

– Ты умница. Но ты совершенно не умеешь хранить тайну. Если ты доверяешь – ты даже не задумываешься, поэтому я держал подозрения при себе. Наблюдал, делал выводы. Фалион богат, и даже очень. Знатен, приближен к королю – зачем бы ему эти игры? Когда вскрылся благодаря тебе заговор Амалии, я второй раз подцепил Фалионов. Александр щедрой рукой давал деньги своим прихлебателям. И Рейнольдсу, и еще нескольким, а те не жили на широкую ногу, не играли, не имели содержанок. Куда шли финансы?

– На заговор?

– Наемники, оружие, они готовились ударить. У меня не было другого выхода. Я понимал, что они нанесут удар, и готовился.

– И сам его спровоцировал.

– Нет.

– Неужели?

Доверия в голосе Лили не было ни на грош. Однако Ганц не оскорбился. Не до того сейчас.

– Лилиан, ты относилась к Фалиону как к другу. Даже больше, я ведь видел, что вы увлечены… он тебе признавался в любви?

Лиля кивнула. Не совсем так, но ведь было. Женщина всегда знает, если мужчина к ней неравнодушен.

– Как ты думаешь, он оставил бы тебя без присмотра?

Лиля сразу все поняла.

– Кто?!

Ганц пожал плечами:

– Один из слуг Алисии. Не важно кто. Он уже умер.

– Ты?

– Нет, – порадовался Ганц этому переходу. – Не я. Фалион при последней встрече. Когда услышал про твою беременность, ударил, и слуга неудачно упал.

– Горлом на кинжал?

– Виском на камин. Часть информации Фалиону шла от меня. Например, о твоей беременности и о том, что ты согласилась выйти замуж по выбору короля.

– И это его…

– Оскорбленное самолюбие – страшная вещь. Он тебе симпатизировал, возможно, даже любил, искренне считал себя подарком для любой женщины – и ты так легко отказываешься от его чувств. Даже побороться не пыталась.

– За место любовницы?

– За это место тоже боролись.

Лиля фыркнула.

– Я поняла. А теперь подробнее.

– Один из моих коллег смог втереться в доверие к заговорщикам и представился им сочувствующим. Пообещал, что поможет устранить короля, задержав его в замке, и намекнул, что их заговор скоро раскроют.

– Поверили?

– А кто бы не поверил? Мы были очень убедительны.