Последний штурм — Севастополь - Сергей Ченнык

Внутри закипела ожесточенная борьба — в дело шли штык и приклад, руки и ноги. Вражеские пушки тотчас были заклепаны. Ветераны пытались собрать побольше людей, чтобы опрокинуть врага единым ударом — мы уже успели убедиться, что русские боятся штыковой; но, стоило нам приблизиться к этим чертовым парапетам, как мы тут же попадали под перекрестный огонь орудий, размещенных в тылу укрепления, и силы наши таяли на глазах. Поле брани стало красным от нашей крови; проникнув на Редан, наши штурмовики были атакованы полчищами русских, но сдержали их штыком».

Гоуинг преувеличивает в чисто английском стиле — русские попросту не оставили британцам ни единого шанса. Похоже, что французы в этот день «отплатили» своим союзникам за все. Они просто подставили их под сумасшедший смертоносный огонь сотен орудийных и ружейных стволов, заставив идти по местности напичканной самыми разнообразными заграждениями на уже ожидавшего в готовности к бою врага. Результат оказался предсказуемым: «Бой за Редан продолжался часа полтора. Зря наши генералы не послали в атаку побольше людей. Двадцати тысяч хватило бы с лихвой, в этом случае потери наши были бы на порядок меньше. Мы потеряли много солдат и офицеров при отступлении, но сдерживали врага так рьяно, что русские больше не пытались нам досаждать.

Французы были восхищены нашими подвигами на Редане и восклицали: “Англичане, в этот день вы стяжали себе великую славу!”. Готов поклясться, солдаты, штурмовавшие это кровавое укрепление, стали героями дня. В сравнении с вражескими ордами мы были жалкой горсткой, но при всем их численном превосходстве русские не решались сойтись с нами в ближнем бою. Будь нас хотя бы тысяч десять, мы гнали бы русских штыками до самой бухты (если бы. к тому моменту они не сложили оружие). Увы — мы шли на штурм небольшими группами и гибли поодиночке!

Севастополь. Башня Малахова кургана. Открытка XX в.

Те несколько сотен, которым удалось проникнуть за орошенные кровью стены укрепления, дрались штыком и прикладом, и по возвращении почти все были отмечены ранениями всех степеней тяжести. Но им удалось преподать врагу хороший урок — русские не рискнули преследовать нас, как если бы перед ними была стая львов.

Невзирая на перекрестный огонь и превосходящие силы противника, нам удалось бы удержать позицию, если бы все те солдаты, что томились в окопах в ожидании сражения, получили приказ наступать! Да, с нами был Уолсли, но и он был принужден выполнять чужие приказы. Если бы нами командовал он или сэр Колин Кэмпбелл, или Роберте — мы сокрушили бы кого угодно. Вот тогда-то, по всей вероятности, мы и взяли бы Севастополь, пусть и ценой значительных усилий. Увы, в тот раз нам не повезло, хотя за плечами у нас было долгих двенадцать месяцев постоянных сражений».

На самом деле это всего лишь эмоции. Британцы, достигнув бруствера русского бастиона, были настолько ослаблены потерями, что остановились и никакой отчаянный порыв офицеров не мог заставить их двигаться вперед. Рассел пытается дать объяснение этому и кое в чем мы можем с ним согласиться: «Следующий эпизод, несомненно, покажется трагическим и невероятным всем, кто знает как умеет воевать британский солдат. Достигнув парапета, люди, словно одурманенные, принялись заряжать винтовки и открыли шеренговую стрельбу вместо того, чтобы последовать за своими офицерами, которые падали один за одним, безуспешно пытаясь увлечь солдат вперед. Несмотря на распространенное мнение, большинство солдат гораздо лучше выдерживает обстрел, нежели штыковую. Они скорей отступят на пару шагов и возобновят стрельбу, чем пойдут врукопашную. Порой довольно сложно двинуть кавалеристов в атаку, если есть возможность без ущерба для репутации сунуть сабли в ножны и взяться за пистолеты и карабины — тут уж они готовы палить до скончания века. Да и бывалый пехотинец, прошедший траншейную школу, не может устоять перед чарами винтовки, имея поблизости какое-никакое прикрытие». — После четырех часов боя британцы оставили поле сражения, покрытое десятками тел убитых и раненых. Очередной провал дорого обошелся английской армии. По воспоминаниям рядового 19-го полка «Зеленых Говарда» Чарльза Ашервуда, его полк потерял убитыми 1 старшего офицера (подполковника Унетта, командира полка), L младшего офицера (капитана Годфрн). 3 сержантов и 23 рядовых, 8 офицеров. 9 сержантов и 144 рядовых были ранены, 5 рядовых пропали без вести. Что скрывается за этой арифметикой легко представить — перед атакой в строю «Зеленых Говарда» было 41.8 человек.

Сержант Коффи из 34-го полка, выходя из боя, видел переполненные ранеными окопы, напомнившие ему о неудаче первого штурма.

К вечеру единственным местом, которое союзники достаточно прочно удерживали за собой, оставался Малахов курган.

«Малахов — ключ к Севастополю, и однажды став хозяевами этой позиции, мы господствуем над городом, который можно поразить, повернув пушки крепости на него; русские, не в силах ни снова овладеть Малаховым, ни взорвать его, решились эвакуировать южную часть, которую нам только и важно было захватить».

Этот единственный успех в безошибочно выбранной точке обеспечил французам общий триумф. Тотлебен признал, что, хотя «…Штурм 27-го августа был блистательно отбит на всех пунктах, — однако французам удалось овладеть Малаховым курганом; 30000 человек было направлено на этот пункт, который вследствие ужасной бомбардировки потерял свою артиллерию и превратился в развалину. Несмотря на это, наши несколько раз опять проникали в это укрепление. Французы вначале подались назад, но были опять поддержаны сильным резервом.

С потерею Малахова кургана невозможно было удерживать более город, потому что этот пункт господствует над Севастополем».

На остальных участках сражение постепенно затихало. Обе стороны выдохлись и нуждались в отдыхе. У французов «…введенные с самого утра в бой войска были отброшены со всех сторон и вынуждены были укрываться в траншеях».

Англичане, потеряв всякую надежду взять неприступный третий бастион, отошли, оставив сотни убитых и раненых. Им в очередной раз пришлось довольствоваться трагедией, которую традиционно очень быстро превратили в великий подвиг английского духа, вызвав злобу среди солдат и офицеров под Севастополем: «… что за чушь несут в газетах — сущие выдумки или, по-простому говоря, пустая похвальба. Если уж не можешь писать правдиво, лучше вовсе не пиши, чем становиться посмешищем всей армии».

Ознакомившись с положением дел, Горчаков решил отвести войска на северную сторону. Это было единственно верное решение: «…Севастополю держаться долее было невозможно. Оба неприятельские флота давали союзникам средство выставить громадную артиллерию, с которою наша не могла соперничать. В четыре дня бомбардировки потеряли мы 8000 человек, а в последний день при штурме и бомбардировании лишились 9000 человек. Если бы мы даже овладели вновь Малаховым курганом, и неприятель продолжал бы бомбардирование, то теряли бы мы ежедневно до 2000 человек, и Севастополь сделался бы могилой всей армии».