Ты мое Солнце - Екатерина Сергеевна «Лис»

на дружбу испаряется с первым взглядом в его звериные глаза. Аня отнимает руку, шевелит пальцами и отходит к столу.

— Аня, — Виктор поворачивает ее лицом к себе. Проходит пальцами по плечу, спускается к локтю. Пододвигается ближе, вжимает ее в спинку кресла и громко сглатывает накопившийся яд. Аня в оцепенении молчит, ее кожа расходится, трескается от каждого его прикосновения.

— Виктор, ты совершаешь ошибку. Не надо все портить, — Аня дрожит, опирается руками на спинку кресла. Уводит взгляд, боится увидеть его пылающие похотью глаза.

— Я давно хотел тебе сказать…

— Виктор, — перебивает Аня, не может терпеть его напор.

— Не перебивай, выслушай, — он обнимает ее за талию, чуть-чуть, чтобы совсем не спугнуть. С трудом держит дистанцию. Мысли пробегают, рисуют в воображении, как он скидывает все со стола, опрокидывает ее стройное тело и наслаждается видом на фоне фонарей засыпающего города в панорамном окне. Нет, тормозит он свою жажду.

— Аня, с первой нашей встречи ты очаровала меня. Ты открыла для меня новое чувство, которое я раньше не испытывал. Я был пуст, а ты наполнила мое сердце теплом, — с каждым вздохом все ближе, с каждым словом сам верит. — Я знаю, ты ангел, который спасёт мою душу, — дергает за самые добрые струны. — Я прошу тебя, будь со мной. Спаси мою душу.

Каждое слово, как плеть, бьет ее наотмашь. Виктор и сам уже запутался в своих желаниях. Чувства путаются, превращаются в полную кашу. Жажда мести сталкивается с теплом, начинает войну за свое первое место. Его слова заставляют Аню дергаться и вжиматься в спинку кресла еще сильнее, сливаться с ним в единое целое. Виктор делает выпад, не ждет ее ответа, идет на опережение. Целует больно, мокро, обидно. Разрывает душу и все мыслимые грани. Аня отталкивает, бьет по щеке так сильно, как может, вкладывает в удар всю свою злость и смущение.

Мужчина отшатывается, прижимает ладонь к горящему отпечатку, успевает дать сигнал охране не подходить.

— Я тебе уже говорила, мы не можем быть вместе, — кричит напуганная Аня, вытирает губы ладонью, пытается стереть незаконный поцелуй.

— Но почему? — рычит он и сокращает их расстояние.

Вены на руках набухают, кровь с бешеной скоростью гонит адреналин. Он хватает уже больно, пытается прижать, не упустить такую долгожданную игрушку, которая посмела отказать. Аня вырывается, ее волосы неприятно хлещут по щекам, наказывают за излишнюю самоуверенность и детскую глупость. В горле комок от страха и нарастающей паники.

— Потому что люблю, — не договаривает.

— Что? — не слышит Виктор. Ещё раз делает попытку поцеловать, впивается в губы, наслаждается их мягкостью, вкушает свою дозу удовольствия. — Я дам тебе все, что ты только захочешь! Что может дать Сергей, чего нет у меня? Деньги, роскошную жизнь?

Он в бешенстве отступает от напуганной девушки, замечает серебристые дорожки на ее щеках. С силой бьет по столу, отшвыривает кресло. Чувства вырываются вместе с криком. Он не может и здесь уступить Сергею, не потерпит отказа. Аня вскрикивает, приподнимается на цыпочки, выпрямляется в струну. Никто не вмешивается, никто не спешит на помощь, отчего становится еще страшнее. Виктор опирается на стол, успокаивает свое рваное дыхание. Понимает, что натворил глупостей. Сразу выпрямляется и идет к дрожащей, белой, как полотно, девушке. Аня замирает отворачивает голову от его прикосновений. Мужчина вытирает большим пальцем ее слезу.

— Прости, я не хотел тебя напугать. Я просто… Прости, — делает шаг вперед. Аня шаг назад. Она прижимает руки к груди, мысленно возводит стену и молит о помощи Всевышнего. — Прошу, прости, — как сумасшедший повторяет он. — Не говори нет, подумай. Я не такой, я просто… — роняет в никуда слова мужчина, пытаясь выразить свое сожаление. — Просто подумай. Я буду ждать твоего ответа.

— Нет, — дрожащим голосом ставит крест на желаниях мужчины. — Я не буду с тобой. Да, ты можешь дать мне все, я согласна с этим, но только я не смогу дать тебе самое важное — любовь. Я люблю Сергея, — эти слова так просто слетают с ее опухших губ, как будто она знала это всегда, только никак не решалась озвучить. Они такие приятные на вкус, что ей хочется повторять их снова и снова, осознать их сладость. — Я его люблю, — тянет каждое слово. — А сейчас, я так понимаю, вечер окончен? Прошу отвези меня домой.

Виктор опускает голову в знак согласия. Молча кивает охране, забирает свои и Анины вещи, предлагает девушке руку. Аня смиряет его взглядом, убивает и не обращает внимания на любезность, больше она ни к чему. Девушка собирается с последними силами и выходит из ресторана.

Дорога домой превращается в сущую пытку. Виктор сидит вполоборота и смотрит на проносящиеся мимо автомобили. Ищет оправдания, думает, как загладить вину, как взять то, что очень хочется. Он не смотрит на девушку. Один взгляд в ее сторону — маленькая смерть. Аня растворяется в кресле, готовая в любую секунду бежать. Гнетущее молчание нарушает лишь шуршание шин по неровной дороге, да гул мотора, который ласкает слух. А воздух между ними тяжелый, плотный, жгучий.

— Босс, мы на месте, — машина тормозит прямо у подъезда, нарушая все правила. Аня поспешно вылезает, не дожидается, когда ей откроют дверь. Виктор следит за ней. Останавливается в дверях, перехватывает за руку, тянет к себе.

— Прости, я дурак, но я безумно тебя… — делает еще одну попытку помириться. Звезды здесь крупнее, чем в большом городе, они булыжниками падают на грудь мужчине, сдавливая легкие.

— Не говори таких слов, не надо. Я тебе уже все сказала, и, надеюсь, мы поняли друг друга, — собирает последние мысли Аня и входит в подъезд.

— Я все равно докажу, что он тебя обманывает, — слышит она отголоски его крика.

В квартире пусто. Тишина заползает мокрыми мурашками, начинает раздражать. Аня заходит в комнату, подходит к цветам, опускается на колени и тихо только губами повторяет осознанные сегодня слова. «Я тебя люблю», — подхватывает тишина.

Отвечает: «А вдруг уже поздно?»

Девушка заходится слезами, которые так долго просились на волю.

***

— Эдуард Викторович, она дома, — голос в трубке очень встревоженный.

— Что опять произошло? Я же чувствую. Говори, — приказывает Эд и просит бармена налить еще. В VIP-зале накурено и малолюдно. Приглушенный свет успокаивает нервы. Мягкие отголоски музыки приятно ласкают слух. Эдуард водит своей любимой игрушкой по деревянной столешнице бара. Оставляет крупные рваные следы. Проецирует свои раны. Нож с легкостью проходит по покрытию, сверкает в холодном свете бара.

— Эдуард Викторович, может, не надо? — бармен смотрит на уродливые прорези, думает об убытке. Эд приподнимает на него