Золотые земли. Совиная башня - Ульяна Черкасова

– Хорошо, – согласился он неохотно. – Распорядись тогда сам.

Синир сверкнул белозубой улыбкой и ловко, как если бы не стонал ещё вчера из-за тяжёлых ранений, спешился на землю.

Обоз медленно съезжал с дороги, заворачивая к постоялому двору. Сани застряли на повороте в снегу, и Втораку с Нежданой пришлось сойти. Дети-фарадальчата под присмотром Горазда поспешили к распахнутым воротам.

– Мужики, помогите с санями, – позвал Синир, и Гораз обернулся на его зов.

Вячко лишь мельком увидел, как фарадальский мальчишка, увязая в снегу по колено, заторопился к избе. Вячко вместе с Синиром стали толкать сани, когда вдруг в стороне снег взвился бураном.

– Стой, сучёныш! – зарычал Горазд и вскрикнул испуганно, как не должен кричать дружинник.

Заржали испуганно лошади, взвизгнула рядом Неждана, и Вячко едва успел прикрыть её собой от копыт вставшего на дыбы коня. Слышно стало, как захрустели кости.

Они упали оба на снег, Вячко опёрся на левую руку, чтобы не задавить девушку, а правая рука подломилась, заставляя рухнуть на бок. Совсем рядом белело перепуганное лицо Нежданы. Вячко засипел от боли сквозь зубы.

Над ними выругался на скренорском Синир, уводя в сторону взбесившегося коня.

Вячко схватился здоровой левой рукой за спинку саней и с трудом поднялся.

Во дворе за распахнутыми воротами кружил ветер, поднимая ввысь снег. В сердце бури, прибитый к земле, кричал мальчишка. Горазд, зажимая живот, пытался прорваться сквозь снег, а рядом плакала девчонка-фарадалка.

Зуй удерживал на месте пленных женщин, не пускал их во двор, а они визжали, кричали, рычали.

– Не сметь, не сметь! – орал на них Зуй.

Вторак стащил варежку с единственной руки и начал читать заклятия, бледнея с каждым словом. Снег кружил вокруг фарадальчонка, сжимался всё теснее, и было ясно, что он не остановится, пока не убьёт ребёнка.

Вячко побежал со всех ног, выхватил меч левой рукой и чуть его не уронил. Боль пронзила плечо. Правая рука повисла плетью.

Клинок разорвал бурю, и среди снега и льда, что в отместку обрушился на Вячко, он увидел золотые сияющие глаза.

– Создатель! Нет! – истошно закричал женский голос, и тут же рявкнул следом мужской:

– Нельзя!

И буря затихла. Дух пропал.

Мальчишка лежал на снегу, стеная от боли. Лицо его было исколото льдом до крови, губы посинели от холода. Он дрожал, как заяц, загнанный лисой. Вячко огляделся, но не нашёл во дворе ни золотых глаз, ни дикой снежной бури. Только двое – мужчина и женщина стояли на крыльце.

Вячко опустился рядом с ребёнком.

– Жив? – спросил он зачем-то.

Мальчишка глядел на него во все глаза и силился что-то сказать, но от страха и холода лишь стучал зубами.

Княжич выпрямился, оглянулся на Горазда и только тогда понял, отчего он держался за бок – из раны в боку хлестала кровь. Вячко не сразу догадался, что произошло, только когда подбежал Зуй и встряхнул мальчика за шкирку, из рук того выпал нож.

– У меня же и украл, сучёныш, – прошипел Горазд, оседая на снег.

К нему тут же подбежала Неждана со своей сумой, рядом присел Вторак, пытаясь хоть чем-то помочь.

– Свяжите мальчишке руки, – Вячко услышал собственный голос точно со стороны. Он пожалел детей, посчитал, что от них не стоило ждать беды. Но с фарадалами всегда нужно было оставаться настороже.

Позади, за частоколом, причитали фарадалки, ругался на них Синир.

Вячко посмотрел наконец на замерших в страхе хозяев. Они оставались на крыльце и выглядели не менее испуганными, чем остальные.

– Что это за колдовство? Вы чародеи?

Женщина с мужчиной переглянулись растерянно между собой.

– Добрый господин, – нерешительно сделал шаг вперёд мужчина. – Если б только мы сами знали. Клянусь, в нашем доме никогда не было чародеев.

– Это был домовой, – сказал вдруг Вторак, оставив Горазда с Нежданой. – Он защищал двор от злого человека. Мальчишка пролил кровь, вот дух его и наказал.

Фарадальчонок стоял, потупив глаза, и по окровавленному лицу его текли слёзы.

– Однако сильный у вас домовой, – поражённо произнёс Вторак. – Я таких в былые времена только у чародеев видел.

Хозяйка прикрыла рот рукой, мотая головой, её муж спустился по ступеням.

– Простите нас, раз вы пришли с добром, а… по нашей, считай, вине пострадали, – произнёс мужчина. – Звать меня Вадим, я хозяин этого постоялого двора. Прошу, заходите, мы искупим свою вину, чем можем.

Вячко посмотрел на Вторака, ожидая его совета. Кто, если не колдун, мог понять, стоило ли и дальше опасаться домового?

– Дух обратился против мальчишки, а мы пришли с добром, и нам бояться нечего, – рассудил Вторак. – Думаю, нам можно остаться. Я бы сказал, что нам нужно остаться, – кивнул он на раненого Горазда.

Княжич стиснул зубы, пытаясь взять меч в правую руку, чтобы убрать в ножны.

– Хорошо, значит, на одну ночь останемся, – решил он неохотно.

Слишком долгим оказался их путь к Лисецку. Слишком многое их задерживало.

В избе Горазда уложили прямо на стол, раздели до пояса, и Неждана запалила пучки трав, окуривая воздух вокруг дружинника.

Хозяйка двора усадила на лавку перед собой мальчишку и протёрла ему лицо тёплой влажной тряпицей, стирая кровь. Мальчик хныкал, ругался и пытался вырваться, но ничего у него не выходило.

Рука Вячко совсем перестала слушаться, и у него с трудом получилось убрать меч в ножны. Ожидание опасности не давало покоя. Что, если домовой посчитал бы кого-нибудь из них врагом и снова напал?

Вячко отвёл в сторону Вадима и расспросил подробнее про домового. Хозяин постоялого двора не мог знать, что разговаривал с княжичем, но важного человека в нём всё равно признал и оправдывался, опасаясь, видимо, наказания.

– Клянусь, господин, я не знаю, как так вышло, – осенил он себя священным знамением. – У нас в княжестве лютые времена настали, на наш постоялый двор уже дважды нападали, забрали всё ценное, что нашли, даже козу увели, хотя она дряхлая и страшная, как моя тёща, но домовой до этого дня ни разу и не показался.

– Тогда что изменилось?

Распахнулась дверь, и в зал вошёл Синир, он нёс на руках Чири, девочка была по-прежнему без сознания, и тонкая ручка в слишком большой, не по размеру шубе свисала безвольно вниз. Синир огляделся, понял, что некому позаботиться теперь о девочке, и положил её на пустой стол у стены.

– Вторак, последи, – позвал он колдуна и сам поспешил назад на улицу.

Чуть больше седмицы минуло, а весь отряд был покалечен, и он сам тоже. С тех пор как им повстречались фарадалы, их словно прокляли. А быть может, и правда прокляли. Старуха Годявир не с миром отправилась в царство мёртвых, плохо она умерла, и дух её, верно, наложил на Вячко проклятие.