Елизавета. Золотой век Англии - Джон Гай

Больше всего Эссекс стремился еще раз продемонстрировать воинскую доблесть. Военное противостояние шло уже одиннадцатый год, и после практически двух лет относительного затишья вновь стало набирать обороты. В 1595 году Генрих IV открыто объявил войну Испании. В своем решении он был уверен, поскольку после удачной военной кампании с участием наемников-партизан под руководством Норриса, которых Елизавета позднее вывела с территории Бретани, большая часть последней вернулась под его контроль. Однако, несмотря на все старания, Генрих потерял контроль над Пикардией и Шампанью и не смог разгромить растянувшиеся вдоль границы дивизии Фландрской армии, которыми умело управлял новый командир Педро Энрикес де Асеведо, граф Фуэнтес. Начал Фуэнтес со штурма Дуллана, убив весь находившийся там гарнизон. Затем он повернул на восток и осадил стратегически важную крепость Камбре. Еще больше опасений вызывало то, что, согласно распространившимся слухам, место испанского генерал-губернатора Нидерландов займет Альбрехт, эрцгерцог Австрийский, который планировал широкомасштабное наступление на Кале, чтобы получить хотя бы частичный контроль над Ла-Маншем[969].

Тем временем Филипп переоборудовал свой флот. Летом 1595 года Елизавету одолевали опасения, что он готовит вторую Непобедимую армаду. На фоне этих обстоятельств Елизавета неохотно вынашивала новый план нападения. Она раз и навсегда отказалась от мысли, что наступательная военная кампания против какой-либо европейской страны отвечает ее интересам, и на этот раз ей хотелось увидеть альтернативный, более дешевый план военно-морской операции. Такой план и разработал Бёрли после консультаций с лорд-адмиралом Говардом и сэром Фрэнсисом Дрейком. В основе лежала идея Рэли ограничить ценные поставки Филиппа с дальних рубежей империи — Панамы или Кубы[970].

Эссекс этот план раскритиковал[971]. Он был непреклонен, настаивая на том, что победить в противостоянии можно, только вступив в бой в самом сердце империи Филиппа, колонии которой разбросаны по всему миру. Граф оказывал давление на Елизавету, призывая провести прямую атаку на материковую территорию Испании и порты. По его мнению, для того чтобы добиться нужного результата, контрармада должна осуществить наступление по всей линии фронта.

В августе 1595 года, после нескольких недель безуспешных обсуждений, Елизавета отложила на время оба варианта и одобрила вместо них гораздо менее масштабную каперскую операцию, которую возглавили совместно Дрейк и сэр Джон Хокинс. Им предстояло отправиться к Карибским островам на двадцати семи кораблях с 2500 матросами на борту и напасть с целью ограбления на 350-тонный корабль «Бегония» так называемого серебряного конвоя, севший, как было известно, на мель в Пуэрто-Рико. По словам очевидцев, стоимость его груза составляла два с половиной миллиона дукатов (при пересчете на современные деньги — около 800 млн фунтов стерлингов)[972].

Однако, едва выйдя из Плимута, Дрейк и Хокинс поругались. В конце сентября бесстрашный авантюрист-импровизатор Дрейк безуспешно пытался захватить город Лас-Пальмас на острове Гран-Канария, и последовавшие за этим перебранки закончились только вечером 12 ноября, когда английские корабли стали на якорь у берегов Пуэрто-Рико[973]. К тому времени Хокинс был уже тяжело болен. Он скончался несколькими часами позднее и был погребен в море[974]. Неустрашимый Дрейк пошел в атаку, но испанцы его уже поджидали. Когда великий мореплаватель, сыгравший решающую роль в разгроме Непобедимой армады в 1588 году, ужинал на палубе, из-под него выстрелом выбило стул[975].

Дрейк решил вернуться к плану Бёрли и перехватить «серебряный конвой» в основной отправной точке. Однако когда он добрался до Номбре-де-Диос, расположенного в джунглях на севере Панамского перешейка, то понял, что город эвакуирован. Он приказал своим людям отправиться в город Панама через горный перевал, но испанские стрелки не позволили им пройти, вынудив вернуться. Единственное, что мог сделать Дрейк, прежде чем снова выйти в море, так это сжечь Номбре-де-Диос и корабли в его гавани.

К январю 1596 года на английском флоте свирепствовала эпидемия дизентерии. Дрейк заразился смертельной формой заболевания и скончался утром 28 января. На следующий день его погребли в море, но не привязав к пушечному ядру, как сказано в известной балладе сэра Генри Ньюболта 1897 года, а в запаянном свинцовом гробу. Уцелевшие моряки зашли в порт Портобело пополнить запасы воды, а затем, объятые скорбью, отправились на родину. На пути их ждали зимние шторма и засада испанцев у берегов Кубы. В результате через Флоридский пролив в Атлантический океан дошло тринадцать кораблей из двадцати семи, отплывших из Англии. Последний из них прибыл в Плимут лишь в начале мая.

По мнению Елизаветы, экспедиция потерпела фиаско. Мало того что вложенные средства не окупились, так она еще и потеряла двоих своих лучших мореплавателей, а на уход за больными пришлось потратить еще 32 000 фунтов[976]. Положение дел усугублялось тем, что на рассвете 30 марта, когда корабли Дрейка возвращались домой, эрцгерцог Альбрехт неожиданно вывел свои первоклассные дивизии из Ла-Фер, расположенного рядом с городом Сан-Кантен в Пикардии, и осадил Кале[977]. Артиллерийский обстрел стен города был настолько мощным, что королева даже слышала грохот испанской канонады с корабля на Темзе[978].

Генрих IV заявил, что не сможет дальше в одиночку нести эту ношу, и грозился заключить сепаратный мир с Испанией, если Елизавета в срочном порядке не окажет ему содействия[979]. Она нехотя начала обсуждение нового договора, ратифицированного в мае, в соответствии с секретными условиями которого она обязалась предоставить французскому королю 4000 бойцов для ведения боевых действий в Пикардии и Нормандии. В договоре, скрепленном клятвами обоих монархов, оговаривалось, что ни один правитель не имеет права заключать мирный договор без согласия другого[980].