Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

Теперь оставалась отчаянная надежда на англичан. Но Хэйг неудачно выбрал целью атаки порты, где швартовались крупповские подлодки. У него не было ни единого шанса. Долгая артподготовка лишь вывела из строя фламандскую дренажную систему. Вода, не имея другого пути, заполнила траншеи. Положение усугубляли сильнейшие за последние тридцать лет дожди. После трех месяцев в этой мрачной дыре англичане взяли всего лишь деревню Пашендиле. Их армия выдохлась. В Лондоне санитарные поезда разгружались ночью, тайно отправляя раненых домой из соображений гражданской морали. А на полях Фландрии маки распускались среди стоящих рядами крестов, свидетельствуя о споре без компромиссов, потребовавшего 150 тысяч свежих британских могил.

И все же предпоследний год войны запомнился не поражением итальянцев, бунтом французов или бессмысленным убийством английских юношей, потому что все это затмили события за пределами Европы. Первым из них было вступление Америки в войну. Кайзеровский посол фон Бернштофф гнал пачками послания из Вашингтона, умоляя Вильгельма не возобновлять неограниченную войну подлодок, но по мере усиления блокады на суше его императорско-королевское величество подталкивали к решительному шагу. Крупп построил флот из 148 подводных лодок, и Гинденбург с Людендорфом хотели их использовать. В начале 1917 года его величеству пришла в голову мысль, которую он счел блестящей. По его приказанию министр иностранных дел Германии послал телеграмму мексиканскому правительству, предлагая Мексике вторгнуться в США и вернуть себе Техас, Нью-Мексико и Аризону. Если американцам придется драться на своем континенте, объяснил кайзер своему изумленному двору, они не смогут вступить в войну в Европе. К несчастью для него, англичане расшифровали телеграмму; она затем была опубликована во всех американских газетах и вызвала в США бурю негодования, особенно в Техасе. К этому времени Генеральный штаб настойчиво требовал действий, и кайзер послал за Густавом. Вильгельм сказал ему, что основные усилия сейчас надо сосредоточить на строительстве подводных лодок. Крупп поспешил в Киль и предпринял полную реорганизацию верфи «Германия», так что император «дал отмашку». В течение последующих двух месяцев воды Атлантического океана то и дело закипали белыми бурунами торпед. Президент Вильсон попытался уклониться от неизбежного, вооружив торговые суда, но когда командиры немецких подводных лодок, увлекшись, стали топить суда, возвращающиеся в Америку, ему пришлось выполнять свою угрозу, и 6 апреля 1917 года конгресс США объявил Германии войну.

Поначалу казалось, будто риск, на который пошли немцы, вполне оправдался. Хотя союзники потопили 50 немецких подводных лодок, в октябре подводный флот Германии благодаря Круппу насчитывал 134 лодки, а ущерб, нанесенный судоходству союзников, даже превзошел ожидания немецкого командования. Только в апреле были потоплены суда общим водоизмещением 875 тысяч тонн, более половины из них принадлежали Великобритании. Английский адмирал Джеллику сообщил американскому адмиралу Симсу, что военная кампания германских подводных лодок поставила его страну на колени. Продовольственные рационы в Англии были урезаны и продолжали сокращаться. Правительство делало все, что могло, – призывные повестки присылались увечным, душевнобольным, а иногда даже и покойникам, – но этого было недостаточно. Каждое четвертое британское судно немцы пустили ко дну. Запасов зерна на Британских островах оставалось только на шесть недель. Джеллику предсказывал капитуляцию союзников к 1 ноября. В конце концов адмиралтейство согласилось на меру, предложенную премьер-министром Ллойд Джорджем, – организовать конвоирование торговых судов. И сразу же это дало результаты. Одновременно на английских судоверфях усиленно строились эскадренные миноносцы и проектировались глубинные бомбы, что также помогло обуздать «черные сигары» Густава. У англичан было еще достаточно транспортных судов, чтобы перебросить через Атлантический океан американские экспедиционные силы – и в такие сроки, как этого требовала обстановка.

Второй этап событий 1917 года стал краеугольным камнем побед немцев на востоке; они смогли свернуть там фронт и впервые получить подавляющее численное превосходство на западе. В ноябре большевики захватили власть в России и запросили мира. В мгновение ока он превратился в новую войну. Императорский поезд с пыхтящим паровозом направлялся в штаб-квартиру Гинденбурга – Людендорфа в маленьком французском местечке Авен, к юго-востоку от города Валансьена, чтобы увидеть триумф германского оружия. Никто не подозревал, что победа отвернется от его величества. Перемирие с новым русским правительством высвободило 3 тысячи крупповских пушек и миллион солдат в серо-зеленой форме и касках в виде угольных совков – вполне достаточно, чтобы развязать руки Людендорфу и дать ему возможность ударить, прежде чем американцы, собрав силы, уничтожат его фланг. Разработав блестящую новую тактику с упором на ударные отряды, скрытый маневр, внезапные бомбардировки, применение газа, он приготовился к нанесению серии ударов и дал операции кодовое название «Kaiserschlacht» – «Битва кайзера». Гинденбург обещал императору, что они будут в Париже к 1 апреля. Людендорф знал своих врагов. Первый удар, нанесенный 21 марта, пришелся на слабое звено в цепи французских и британских войск в долине реки Сомма, а целью был город Амьен, через который проходила единственная линия коммуникации между двумя союзниками. Британцев отбросили на 10 миль, на шестой день все было кончено. Голодные наступающие войска ударились в мародерство; томми ожесточенно сопротивлялись, а Людендорф готовил свой следующий удар в апреле во Фландрии. И опять был туман, и опять немцы атаковали из него, на этот раз на 30-мильном фронте. Все, что отвоевал Хэйг шесть месяцев назад, было потеряно. Оставалось пять миль до Хазебрука – важного железнодорожного узла и намеченной цели, когда Людендорф дрогнул. Он никак не мог решить, воспользоваться или нет господствующей высотой во Фландрии, а пока пребывал в раздумье, упорные англичане уже окопались. Ему досталась вторая высота – но отнюдь не Париж.

И все же никто не сомневался, что он еще покажет шедевр своей тактики. Атаковав дважды, он определенно ударит вновь. Союзники обезумели. «Мы прижаты к стене», – говорил Хэйг своим войскам. Маршал Фош, которого в этот трудный час назначили Верховным главнокомандующим всех армий, призвал оборонять «каждую пядь земли», а Першинг отдал в распоряжение Фошу всех имевшихся у него американских пехотинцев. Любопытно, что этих американских новобранцев сунули как раз туда, где немцы предпримут самый мощный штурм. Шменде-Дам – гряда к северу от Эны – была своего рода естественным оборонительным рубежом, поэтому французы кое-как обустроили ее и фактически разместили там пять измотанных британских дивизий, отправленных передохнуть. А это оказался ближайший к Парижу сектор. Планом Людендорфа предполагался прорыв и марш к столице. Он ожидал, что на оборону города будут брошены все резервы союзников, а когда это произойдет, он собирался совершить обход и ударить по Хэйгу, пройдя каналом. Его приготовления были в высшей степени тщательными. Никто всерьез не полагал, что американцы о чем-либо догадываются, потому что на германских позициях не было и намека на активность. С постов наблюдения ничего не сообщали, аэрофотосъемка ничего не показывала. Похоже, там даже батарей не было. Крупповских орудий насчитывалось почти 4 тысячи. Их просто не было видно. Скрываясь днем в лесу, солдаты двигались ночью, обмотав тряпками копыта лошадей; скрип орудийных повозок сливался с кваканьем лягушек. Людендорф сосредоточил 14 лучших дивизий в глухой местности среди гигантских деревьев, напротив горной гряды. Утром 27 мая атакующие вдруг появились из ниоткуда за взрывами шрапнели и шипением газа. Силы британцев были раздроблены. К сумеркам наступающие немецкие колонны продвинулись на 12 миль. Они форсировали реку Вель и утром устремились под солнечными лучами вверх, топоча армейскими ботинками. А на пятый день, когда пал Суассон, они миновали все пять линий обороны французов. Они были на берегу Марны, на расстоянии всего 37 миль от Эйфелевой башни, в местечке под названием Шато-Тьерри. Был срочно созван Высший военный совет союзных сил. Европейские маршалы сошлись во мнении, что американцы не будут готовы до 1919 года, но больше никого не было под рукой, и они послали в бой морскую пехоту Соединенных Штатов. Сразу после ночного марша пятый и шестой полки морской пехоты были брошены перекрыть дорогу на Париж. Перед ними лежало холмистое пшеничное поле, на котором в изобилии проросли алые маки, а в 400 ярдах за ним находился запретный «лес Данте» с темной пожухлой листвой. Это был Белленский лес. Две дивизии немцев пробирались сквозь него. Они могли, двигаясь плечом к плечу, прорваться в любой момент. Там нет сил союзников, возбужденно говорил американцам французский офицер, и не будет, если их туда не подтянут. Его было плохо слышно, потому что мимо проходили беженцы со своими пожитками – с птичьими клетками и одеждой, сложенной в скрипучие детские коляски. Один из них прокричал: «La guerre est fini!» («Война окончена!»), а какой-то американец прокричал в ответ: «Pas fini!» («He окончена!»), произнося также звучащее название этого сектора «Pas Fini» (Па-Фини). В течение пяти дней морские пехотинцы сдерживали в пяти милях от Па-Фини натиск серых колонн, плотными рядами бегущих по полю. Немцы докладывали, что наткнулись на «ударные части». Клемансо объявил, что американцы спасли Париж, а когда они перешли в наступление, штурмовали Белленский лес и очистили его, то стали национальными героями у себя дома. «НАШИ ДОБЛЕСТНЫЕ МОРСКИЕ ПЕХОТИНЦЫ НАСТУПАЮТ ДВЕ С ПОЛОВИНОЙ МИЛИ, НИЧТО НЕ ОСТАНОВИТ ИХ НАТИСК!» – кричала заголовками «Нью-Йорк таймс». Из 8 тысяч человек, брошенных на прорыв в этой кризисной ситуации, лишь 2 тысячи остались в живых. Свыше 100 человек были награждены крестом «За выдающиеся заслуги».