Голем - Алексей Калугин

Осипов вручил ключ здоровяку.

Пнен повернулся к остальным предводителям клана и показал им пластинку с изображением зубастой рыбы.

– Ну, и какой в этом смысл? – уныло развел руками Фархар И.

– Абсолютно никакого, – ответил Орсон. – Смысла вообще нет. Нигде и ни в чем.

Конец июня – начало июля (возможно). Времени нет

Времени, как такового, не существовало. А значит, все, что угодно, могло случиться в любой момент. Например, бросок.

Пнен показал квестерам вход в подземелье.

– Как нам найти дорогу назад? – спросил Камохин.

– Первое правило: если есть возможность, спускайтесь вниз. Второе: двигайтесь в ту сторону, где пространство более стабильно. – Вурер указал на кучу мусора, выглядевшую так, как будто это был комок разноцветного воска, плавящийся и растекающийся под лучами направленного на него обогревателя. – Так бывает, когда времени уже не остается. Ни на что.

Не было времени и на долгое прощание.

Пнен остался ждать броска, а квестеры включили фонари, нырнули в черный провал, съехали по наклонной плоскости, как по ледяной горке, и, поднявшись на ноги, побежали.

Трудно сказать, был ли смысл в том, чтобы таким образом попытаться обогнать свихнувшееся время. Однако людям, привыкшим жить в мире реальности, казалось, что бежать всегда быстрее, чем идти шагом. Это подсказывал им повседневный опыт, который в данной ситуации, вполне возможно, был не прав.

Ненадолго они задерживались лишь на перекрестках и развилках. Чтобы посветить в разные стороны и выяснить, где стены выглядят надежнее. Разница, как и обещал Пнен, была заметной. В том направлении, которое вело к Голему, стены прохода были похожи не то на колышущиеся занавесы, не то на разваливающееся желе.

Дважды им пришлось спуститься в почти отвесные колодцы.

Однажды они угодили в тупик, и им пришлось возвращаться назад.

Сколько продолжалась эта отчаянная гонка, сказать было невозможно.

Это было похоже на безумие.

Они бежали, прыгали, падали, карабкались, натыкались на стены. Но никакой последовательности этих событий выстроить было невозможно. Все как будто происходило одновременно.

Им казалось, что это никогда уже не кончится. Казалось, что они вечно будут бегать по этим бесконечным переходам с зыбкими, колышущимися, оплывающими стенами. Натыкаться на них, карабкаться, падать, прыгать и снова бежать. Но вдруг они увидели впереди свет. Свет лампы-переноски, оставленной возле лаза, ведущего к круглой камере, в которой находился разлом.

И в тот момент, когда каждый подумал, что они уже спаслись, подземелье содрогнулось с такой чудовищной силой, что все упали на пол, а сверху на них посыпался какой-то хлам и мусор. Им повезло, что они уже находились в бумажном туннеле, иначе бы без травм и увечий не обошлось.

Стены, пол и потолок продолжали сотрясаться, будто в конвульсиях.

Оттолкнувшись руками от пола, Камохин поднялся на ноги. Раскинув руки, сделал два неуверенных шага и снова упал.

– На четвереньках! – крикнул Брейгель. – Иначе не выйдет!

Двигаясь по-собачьи, они добрались до лаза. Миновали камеру с черным пятном разлома. И вот уже впереди просвет.

Добравшись до выхода из туннеля, Брейгель захлестнул веревку на вбитом в стену штыре, кинул другой ее конец вниз, ухватился за «восьмерку», пропустил веревку через ногу и поехал вниз.

Встав на ноги, он в первый момент даже ошалел от того, насколько реальным было все кругом. И даже земля под ногами не дрожала. Но, скорее всего, продолжаться это будет недолго.

– Поперекин! – заорал он, увидев на втором этаже недостроенного дома садовода с лейкой. – Бросайте все и быстро вниз! Уходим!

Из открытого окна высунулся Кугель:

– Что происходит?

– Собирайте всех, Лев Иммануилович! – махнул рукой уже спустившийся вниз Камохин. – Бросайте все и на выход!

– Да что случилось-то? – стоял на своем упрямый старик.

– Землетрясение! – ответил первое, что пришло в голову, Камохин.

Орсон тем временем подбежал к запертой двери магазина и забарабанил в нее:

– Эй, любовнички, выходите!

Не прошло и минуты, как из дверей выбежали взъерошенные Саша с Олей.

– К канаве! – скомандовал Орсон. – Бегите как можно дальше от дома!

Вскоре и остальные начали выбегать из подъезда.

– В чем дело?.. Что случилось?..

Но объяснять, что к чему, времени уже не было.

Времени вообще уже не было.

– Гелий Петрович! Быстро проверьте, все ли вышли!

Изюмов оглянулся, по головам пересчитал жильцов.

– Все.

– И те двое, что ото всех прятались?

– Вон они, у столба жмутся!

– Тогда слушайте меня внимательно!..

Камохин хотел дать гражданским хотя бы самые общие инструкции о том, как вести себя в чрезвычайной ситуации. Но не успел. Стена мусора задрожала. От нее начали отваливаться и сыпаться вниз куски, фрагменты спрессованного мусора.

– К канаве! Быстрее!

Подгоняемые квестерами жильцы побежали к заполненному грязью провалу, отделявшему их Тринадцатый микрорайон от всего остального мира.

Сзади в спины им ударил порыв ветра. Он сорвал шляпу с головы Бабикова и забросил ее так высоко вверх, что она превратилась в крошечную черную точку на фоне пронзительно-голубого неба с белыми, будто клочья приклеенной к нему ваты, облаками.

На краю провала они остановились. Дальше бежать было некуда.

Гигантская пятерня пробила стену мусора метрах в трех над землей и потянулась к единственному дому под крышей.

Увидав такое, Николай Николаевич Лифкин от изумления разинул рот и попятился назад. И непременно бы свалился в грязь, если бы его не схватил за локоть Гелий Петрович.

– Что это такое? – шепотом спросил Кузякин.

Небо над мусорной свалкой помрачнело, сделалось серым и тяжелым, будто налилось свинцом. А в следующую секунду его разорвала чудовищная молния, ударившая сразу в пяти, а то и в шести направлениях.

– Голем, – ответил Осипов.

Рука Голема пробила стену дома, и он начал заваливаться набок.

Еще один чудовищный порыв ветра ударил в лица с ужасом взирающих на происходящее людей.

Рука Голема пробила дом насквозь.

Дом рассыпался, будто был собран из пластиковых кирпичиков детского конструктора. Над ним взметнулось облако пыли.

А рука продолжала двигаться дальше. В сторону жмущихся к краю провала людей.