Золотой компас - Филип Пулман

При этих словах Йофур Ракнисон непроизвольно рванулся вперед, но, сделав шаг или два, сдержал себя бешеным усилием воли.

— Медведи! — воззвал он. — Йорек Бьернисон пришел в Свальбард, потому что я захотел этого. Я призвал его сюда. И поэтому я, и только я вправе диктовать условия поединка. Если Йорек Бьернисон падет от моей десницы, я велю разметать его останки по земле, и пусть их пожрут скальные упыри. Его отрезанная голова будет красоваться на шесте перед воротами моего дворца. Самая память о нем сгинет навеки, и лютая смерть будет грозить каждому, кто посмеет произнести его имя вслух.

И он говорил и говорил, а потом снова наступил черед Йорека. Эта преамбула была неотъемлемой частью древнего ритуала поединка. Лира переводила глаза с одного на другого. Какие же они разные! Йофур — могучий, блестящий, несокрушимый в своей силе, пышущий здоровьем, в сверкающих латах, исполненный истинно королевского великолепия. Йорек рядом с ним казался мельче, хотя до этого Лира даже помыслить не могла о том, что кто-то может быть крупнее Йорека. Панцирь его выглядел куда беднее, весь в зазубринах да пятнах ржавчины. Но вот что удивительно: Йорек сам однажды обмолвился, что для медведя панцирь — это его душа. Так оно и было. Свой панцирь он выковал сам и точно по себе. Они с ним словно бы составляли единое целое. Йофуру же роскошных доспехов было явно недостаточно, ему нужна была еще одна душа, другая душа, поэтому он метался, в то время как Йорек был непоколебим, словно скала.

И Лира остро чувствовала, что остальные медведи не просто смотрят на противников. Они тоже сравнивают их. Сейчас на поле битвы сошлись не просто два панцербьорна. Сошлись две жизненные философии, две судьбы, две будущие дороги для Свальбарда. Йофур вел их в одну сторону, Йорек намеревался вести в прямо противоположную. И в тот момент, как перед ними забрезжит один путь, другой будет закрыт раз и навсегда.

Мало-помалу преамбула поединка заканчивалась, и соперники нетерпеливо мотали головами, переминались с ноги на ногу, то и дело рвались вперед. Зрители застыли, стараясь не упустить ни единой мелочи.

Вот наконец оба медведя замерли, каждый в своем конце арены. Они не сводили друг с друга настороженных глаз.

И внезапно тишину разорвал бешеный рев. Два облака снежной пыли единым духом взметнулись и понеслись навстречу друг другу. Подобно тому, как от подземного толчка срываются с соседних вершин два гигантских валуна и начинают неотвратимое движение вниз по склону навстречу друг другу, когда со все возрастающей скоростью, перемахивая через трещины и расселины, ломая в щепья деревья, они бешеным кубарем катятся, мчатся и, наконец, на полном ходу сталкиваются, дробя и круша друг друга в пыль, именно так сошлись в смертельной схватке два панцирных медведя. Но страшный удар друг о друга, от сокрушительного грохота которого зазвенел самый воздух и содрогнулись стены дворца, не стал для бойцов последним. Они не рассыпались в прах, как те каменные валуны. Оба рухнули в снег, но Йорек сумел подняться первым. Собравшись в комок, он рывком вывернулся, как тугая гибкая пружина, и бросился на врага. Панцирь Йофура сильно пострадал во время столкновения. Он чуть медленнее, чем нужно, поднял голову, и Йорек тут же заметил незащищенную щель у него на холке, между панцирем и шлемом. Ухватившись за выбивающийся оттуда пышный белый мех, он подцепил когтем край шлема и с силой рванул его на себя.

Почуяв опасность, Йофур захрипел и встряхнулся. Однажды Лира уже видела, как панцербьорн отряхивается от воды. Йорек у нее на глазах делал это, выходя из моря, и с его шкуры во все стороны до самого неба летели не брызги, а струи, как из водомета. Йофур Ракнисон тем же движением стряхнул с себя Йорека, и он упал, поверженный, а владыка Свальбарда, лязгая железными доспехами, выпрямился во весь свой гигантский рост. Одного мускульного напряжения могучей спины оказалось достаточно, чтобы расправились искореженные пластины панциря, и тогда, подобно лавине, Йофур Ракнисон обрушился на распростертого у его ног противника, который так и не сумел подняться.

Удар был такой силы, что у Лиры, стоявшей в стороне, перехватило дыхание и подкосились ноги, потому что даже земля содрогнулась.

Такого удара не могло выдержать ни одно живое существо. Йорек пытался высвободиться из железной хватки владыки Свальбарда, и, может быть, найди он точку опоры, ему бы это удалось, но Йофур не давал ему перевернуться на грудь, и зубы его уже сомкнулись на горле медведя-изгоя. Из раны брызнула струя горячей крови, и одна капля попала Лире на рукав шубы. Девочка в отчаянии прикрыла ее ладонью… Кровь ее друга… Кровь лучшего из друзей!

И тут Йорек когтями задних лап зацепился за звенья кольчуги, прикрывавшей брюхо и грудь его врага. Резкий рывок вниз — и кольчуга целиком сползает, а Йофур в панике хотел было повернуть голову в сторону, чтобы понять, что случилось. Этого секундного замешательства оказалось достаточно, и Йорек вновь поднялся.

Какое-то мгновение оба медведя застыли друг перед другом, тяжело дыша. Хваленая кольчуга Йофура из надежной защиты превратилась в путы: она обвила его задние лапы, так что он ни шагу не мог ступить, а чтоб сорвать ее долой, надо было сперва отстегнуть нижнюю застежку. Но Йореку приходилось куда тяжелее. Он жадно хватал ртом воздух, а из глубокой раны у него на шее струей текла кровь.

Не давая королю освободиться от стреноживающей его кольчуги, Йорек прыгнул вперед и опрокинул врага навзничь, снова нацелившись на незащищенное место у него на холке, которое уже не прикрывал погнувшийся шлем. И вновь Йофур отшвырнул Йорека прочь. Взметывая к небу фонтаны снежной пыли, противники сцепились не на шутку. В вихре метели невозможно было разобрать, кто кого.

Лира, не дыша, вглядывалась в эту слепую снежную кашу, до боли стиснув руки. В какой-то момент ей почудилось, что страшные когти Йофура вырывают куски мяса из подбрюшья противника, но мгновение спустя все снова скрылось за вихревой завесой, а когда снег чуть рассеялся, Лира увидела, что оба медведя, поднявшись на задние лапы, наотмашь разят друг друга, и страшные когти Йорека оставляют кровавые следы на морде владыки Свальбарда, а он с той же чудовищной силой бьет в ответ.

У девочки потемнело в глазах при мысли о том, сколь тяжела королевская десница. Казалось, что это великан вздымает и опускает гигантских размеров палицу, увенчанную пятью стальными остриями.

Лязг железа о железо, зубовный скрежет, хрип и рев, вырывающийся из глоток, громоподобный топот, сотрясающий землю… Весь снег в радиусе нескольких метров превратился в кровавое месиво.

Доспехи Йофура к этому моменту являли собой весьма плачевное зрелище. Пластины панциря погнулись и перекорежились, золотая канитель либо отлетела, либо скрылась под коркой запекшейся крови, расколотый шлем уже давно валялся где-то в стороне, на снегу. Панцирь Йорека, несмотря на все свое внешнее убожество, оказался куда крепче. Пластины пестрели новыми зазубринами, но они выстояли под сокрушительными ударами монаршей лапы-палицы, и даже двадцатисантиметровые лезвия когтей оказались им нипочем.