Ярко-алое - Анастасия Парфенова

— И что? — Затем, видя, как вытягивается лицо друга, не мог не спросить: — Стеф, ты действительно полагаешь, что я мог бы этого не заметить?

Младший Ватари наконец взорвался:

— Она пытается тебя убить, ты, помешавшийся на необходимости что-то всем доказать болван! — орал Стефан. — Она промывала тебе мозги величием творцов и непостижимой их красотой, а сама встроила программу «спусковой крючок» в твой базовый профиль! В любой момент эта дрянь могла отдать команду, и все подумали бы, что советник Канеко ни с того ни с сего вдруг решил совершить сеппуку!

Тимур скорее спиной ощутил, чем услышал судорожный вдох Кими и ответил уже им обоим:

— Я знаю.

У Стефа даже ругательств подходящих не нашлось:

— Что?

— Я знаю. Стеф, ну ты сам-то хоть слышишь, что несешь? Чтобы я пропустил программу-суицид в собственной базе? — Он специально обращался к другу, но говорил теперь для Кими, и только для Кими. — Высокородная госпожа оказалась в безвыходной ситуации. Положение женщин на Акане защищено чуть ли не отдельным сводом законов, но я же всегда был случаем сильно особым. В творящейся вокруг политической вакханалии баланс власти в том, что должно было стать семьей, сместился чуть ли не до позиции рабыня — хозяин. Зависимость, изоляция, беспомощность. Она не могла и слова мне поперек сказать, не рискуя поставить под угрозу весь клан. Естественно, потребовалось уравновесить позиции. Хотя бы чисто психологически.

— Чем? — чуть ли не плевался ядом Волк. — Подготовкой почвы для спокойного вдовства?

— Да! — теперь уже потеряв терпение, рявкнул сам Тимур. — Если б понадобилось! Традиционное аканийское замужество, если ты не заметил, не предусматривает такой варварской роскоши, как развод! А что, если бы я оказался каким-нибудь маньяком? Что ей вообще оставалось делать?

Стефан закрыл на мгновение глаза. Но почему-то не поспешил поднять на смех предположение о маниакальных наклонностях лучшего друга.

— Неко, ты извини, — сказал, — но покупать спокойствие этой куклы ценой твоей жизни я не позволю.

— А тебя, — так же тихо и уже предельно серьезно ответил: Тимур, — никто и не спрашивает. Волк.

— Неко…

— Начнем с того, что она меня до сих пор не убила, ну да ладно, это детали. Тут другое не сходится, Стеф. Ну, поджарили б меня на том небоскребе. Героическая гибель при исполнении долга. Планета рыдает, рыдает… закончила рыдания. И что? Вы действительно собирались почтить память коллеги и друга, бросив в каменный мешок его вдову? Уничтожив наследницу?

— Она не…

— Если я волей своей и разумом указываю кого-то в своем завещании, значит, это и есть моя наследница! Но даже если б меня обманули, даже если б предали — что из того? Что, Стеф? — Тимур почти рычал, наступая на человека, которого все еще считал другом. А тот пятился, видя в лице господина советника что-то такое, перед чем не желал стоять до конца. — Вы действительно верите, будто я хотел бы, чтоб память обо мне осталась — вот такая? Ты сам в это веришь, Стефан?

Друг отступал прочь. Молча.

— Кем меня считают, что я такого сделал? Почему вы решили, что я рад буду увидеть женщину — свою жену, что бы она там ни натворила, как бы ни предала! — заживо гниющей в темной яме? Как вы вообще додумались?

Сеть вокруг кипела, освещение и температура, повинуясь сошедшим с ума программам, скакали в почти произвольном порядке. Тимур взмахнул в воздухе хирургической перчаткой. Долговязый Стефан качнулся, уходя от удара, отлетел назад, чуть не упал. Но не потянулся к оружию. Железный Неко вновь занес руку, на этот раз почти решившись бить всерьез, ударить так больно, так подло, как ударили его.

В воздухе между мужчинами соткалась шагнувшая прямо под атаку фигура.

Русые косы, монгольские скулы. Дорожки слез на лице — и глаза, что обжигали даже из глубин иной реальности. Она была всего лишь сетевой проекцией, призраком, отблеском другого мира. После устроенной Тимуром диверсии в здешних системах изображение казалось почти прозрачным, по краям чуть размытым. Даже когда фигура растаяла на миг и тут же вновь возникла, четкая и живая, — это была лишь бесплотная картинка. При попытке коснуться рука прошла бы через нее насквозь.

Но этой женщине не нужны были прикосновения, чтобы взять под контроль ситуацию. Раскосый взгляд поймал господина советника, остановил посреди движения, выпил гнев и боль и волю, как пьют отравивший рану яд.

Мила.

Тимур мотнул головой, будто стряхивая оглушающей силы удар. Повернувшись назад, ухватил за руку Кимико, провел ее мимо супругов Ватари.

Молча. Закрывая своим телом. Так и не обернувшись.

Милава склонила голову в жесте немого поражения.

За поворотом Тимур вновь ускорил шаги. Минуты, потраченные на спор, дорого стоили, и у Железного Неко не было иллюзий: люди Ватари использовали подаренное время с толком. Если верить Сети, доступ к основному ангару был все еще свободен, но веры у господина советника больше не осталось. Мгновение поколебавшись у входа в шахту, он отказался от идеи пробиться к транспортным магистралям. И о катере, который сам же и спрятал в неучтенном на схеме помещении, тоже придется забыть. Предсказуемость вдруг стала непозволительной роскошью. Но и от противного действовать тоже нельзя, именно этого от него будут ждать. Решившись, Тимур нырнул в пронизывающий скалу насквозь пролом, в движении разворачиваясь, подхватывая за талию шагнувшую с ним в такт Кимико. Невидимая сила поймала их, плотно ухватила, вознесла стремительно и легко. Чтобы добраться до места назначения, пару раз сменили шахты. Потом высокородной госпоже пришлось еще повисеть минуту, удерживая вопреки всем стандартам безопасности вернувшийся вес на кончиках пальцев, пока супруг ее что-то колдовал в системах. И — стремительный взлет, вертикально вверх.

Тимур выпущенной под давлением пробкой влетел в расположенную над уровнем земли башню. Спрыгнул на пол, перехватил пошатнувшуюся жену, прежде чем она успела упасть. Кими несколько затравленно оглядела ряды легких, кажущихся игрушечными машин. Красноречиво посмотрела на гордого собой супруга.

Тимур безошибочно выбрал одного из летунов, на первый взгляд ничем от прочих не отличающегося. Снял защитную оболочку. Узор из полированных пересекающихся планок блеснул, призывно и многообещающе.

Штурмовой катер это, конечно, дорого и сердито. Но тэнгу-с-два кто-то сможет выследить Неко на милом сердцу его легком планере.

— Позвольте. — Тимур приподнял Кимико, точно ребенка, устроил в перекрестье, которое с натяжкой можно было назвать «пассажирским местом». — Садитесь вот сюда, госпожа моя. Теперь подайтесь вперед. Чувствуете сопротивление воздуха? Обопритесь на него. Отрегулируйте температурный кокон, вам же холодно.

— Господин Канеко…

Она замолкла. Видно было, что, по крайней мере в физическом мире, высокородной госпоже было бы спокойнее лететь на чем-то… на чем-то более ощутимом, нежели деревянное кружево!