Звездный табор, серебряный клинок - Юлий Буркин

Зал бурлил, а комментатор продолжал:

— Да, турнир завершен! Но мы-то с вами знаем, что, скорее всего, как многие годы подряд, увидим и кое-что еще! И возможно, это кое-что будет самым захватывающим сегодня зрелищем!

Из царской ложи, куда, наученные прошлыми чемпионатами, направили свои взгляды многие зрители, вылетела знакомая фигура в плаще традиционного серо-коричневого цвета. Описав круг под куполом, она двинулась вниз, к рингу.

— Да! — вскричал рефери. — Мы не ошиблись в своих ожиданиях! Государь всея Руси Рюрик Четвертый вновь удостоил нас своим высоким вниманием!

«Чтобы еще раз доказать себе и посвященным, что человеческая раса — грязь под его волчьими лапами», — подумал Квентин, рефлекторно сжимая рукоять рапиры.

Рев толпы перекрыл и гимн России, и дальнейшие слова комментатора, а когда он слегка стих, прозвучал лишь конец фразы:

— … Вряд ли кто-то захочет делать ставки!

Тем временем соперники обменялись традиционным приветствием, рефери взмахнул рукой, и гонг оповестил о начале поединка. Противники сошлись. Глядя на то, как Рюрик играет с чемпионом Зигги Звездная Пыль, Квентин почувствовал, что его недавняя уверенность в себе улетучивается. Да, он ОЧЕНЬ ХОЧЕТ ПОБЕДИТЬ. Он ОБЯЗАН ПОБЕДИТЬ. Но это еще ничего не значит.

Противники кружились по арене так, словно исполняли какой-то замысловатый танец. Лишь звон рапир подтверждал, что это все-таки бой. Прием за приемом, блок за блоком, выпад за выпадом… Самым оскорбительным было как раз то, что Рюрик не только не проиграет, но и не выиграет, и все заранее знают это…

«Бам-м-м!!!» — возвестил гонг об окончании времени поединка. Комментатор возопил:

— Да! Как и следовало ожидать! Ноль-ноль! Аплодисменты героям!

«Вот и настал мой час, — подумал Квентин, и его сердце, миг назад готовое выскочить из груди, стало биться ровно. — Что ж, если и в этот раз меня ждет неудача и если мне вновь предложат выбор, я предпочту смерть».

Он надел зеленый непрозрачный шлем, включил переговорное устройство в нем, опустил сетчатое защитное забрало, и узнать его теперь стало невозможно. А затем с рапирой в руках полетел к рингу.

Когда он, облаченный в зеленую форму, опустился на ринг, толпа оторопело примолкла.

— В чем дело?! — рявкнул рефери.

— Вы нарушаете правила чемпионата, — отозвался Квентин. — Вы не вызываете добровольцев.

— Это абсурд! — заявил рефери.

— Вы считаете, что этот спортсмен непобедим? — спросил Квентин. — Только оттого, что он — царь? Может быть, вы просто жульничаете?

Не найдя, что сказать, рефери все так же возмущенно и в то же время растерянно повторил:

— Это абсурд!

— Нет, поч-щему же, — вмешался Рюрик, и Квентин вздрогнул, узнав этот акцент. Через прозрачное забрало он разглядел хищную улыбку оборотня. — Это даже интересно. Может быть, стоит сделать ставки? — добавил вурдалак и расхохотался.

Но Квентину показалось, что он залаял.

Зал загудел.

— Я не думаю, что это удачная мысль, — заявил рефери. — Но я подчиняюсь вашей воле. Поединок так поединок.

Очнувшийся в этот миг от столбняка комментатор заорал:

— Ставки, господа! Делаем ставки! Ставим на смельчака в зеленом!

Посмеиваясь, люди в зале ставили на Рюрика, понимая, что заработать не придется; просто их тугрики вернутся к ним, ведь на этого зеленого чудака не поставит никто… Зато можно будет хвастаться величиной поставленной суммы.

Тем временем рефери осмотрел рапиру Квентина, затем, засучив его рукав, приложил к запястью прибор допингконтроля.

— Все нормально, — пожал он плечами. — Как объявлять-то тебя, кретин?

— Квентин-Лесник, — отозвался тот. И добавил, хотя это было и очевидно: Бой традиционный, плоский.

— Так уж понятно, — хмыкнул рефери, затем поднял руку, а комментатор, как и все в зале, слышавший их обмен репликами, объявил:

— Квентин-Лесник против государя Рюрика Четвертого! Беспрецедентно!

Квентин глянул на Рюрика. Выражение лица у того было такое, словно он был приятно удивлен.

— Значит, ты — тот самый лесник? — сказал Рюрик, принимая стойку.

Гонг прозвенел, и поединок начался.

Под свист и улюлюканье Квентин сделал несколько ложных выпадов, но Рюрик не купился ни на один и играючи все их отразил. Он ушел в глухую защиту, то ли изучая и оценивая нежданного противника, то ли решая некую этическую проблему и не очень торопясь начать сражение всерьез.

— Откуда ты взялся? — спросил он наконец, когда они, сцепившись эфесами после очередного неудачного, а на самом деле ложного выпада Квентина, встали лицом к лицу. — Кто тебя вытащил?

Квентин молча вышел из захвата и наконец сделал настоящий выпад. Его рапира, казалось, шла точно в сердце противнику, он даже хотел было уже нажать на полоску рукояти, чтобы освободить клинок от светящегося защитного шарика… Но Рюрик сделал какое-то неуловимое движение, словно бы перетек чуть в сторону. И рапира Квентина прошла мимо, а сам он не устоял на ногах и удержал равновесие, только припав на одно колено.

— Странные вы существа, люди, — усмехнулся Рюрик. — Бестолковые и нудные. Зачем ты сюда вылез, щенок?

Квентин подумал о том, сколь действительно велико презрение Рюрика к своим подданным, если он, не стесняясь, ведет такие речи, зная, что каждое его слово слышит многотысячный зал. Или он уверен в том, что истинный их смысл все равно останется неясен непосвященному?

Но вопрос Рюрика требовал ответа.

— Мстить, — отозвался Квентин.

— Мстить? — усмехнулся Рюрик и провел левый боковой. Но Квентин отразил его. — Что ж это за месть? Даже если бы это были не спортивные рапиры, а боевые бластеры, ты не причинил бы мне ни малейшего вреда, ты же знаешь…

Во время этой тирады противники обменялись несколькими вялыми выпадами, кружась по рингу.

— Знаю, — процедил Квентин.

— Ну, а если бы все-таки случилось чудо… Разве что-то можно было бы вернуть твоей победой? — Рюрик спрашивал с неподдельным любопытством.

— Честь, — отозвался Квентин, ощущая, что его душу наполняет отчаяние.

— Ах, честь?! — глумливо хохотнул Рюрик. — Что ж, до конца поединка осталась минута. Сейчас я докажу тебе, что и волки бывают благородными. Если это что-то для тебя значит…

Он опустил рапиру, полностью раскрывшись.

— Бей, — сказал он.

Квентин с клинком, нацеленным Рюрику в живот, замер на месте. «Мерзавец, подумал он. — Разве такой победой можно вернуть себе честь?..» Но тут же очнулся: «Какая честь?!! Он здесь не ради какой-то дурацкой чести!!!»

В следующие несколько мгновений уместилось очень многое.