Советская военная разведка 1917—1934 гг. - Александр Колпакиди

Еще при Рихарде Зорге произошел ряд провалов, которые потребовали существенной, если не коренной, организационной перестройки агентурной сети. В Центре на основании информации, полученной из Шанхая к концу декабря 1932 г., составили схемы новой организации резидентуры с предложениями по ее существенному сокращению. «Мы приняли почти всю сеть связей от Рамзая». - докладывали «Пауль» (Римм) и «Джон» (Стронский): так они подписывали письма в Центр. Римм (именно к нему адресовался Центр в своих шифротелеграммах) и Стронский констатировали, что аппарат уже сократился в Нанкине и Шанхае. В Нанкине из-за «болезни» некоторых сотрудников, а в Шанхае — из-за невозможности принять связи, опиравшиеся на личную дружбу с Зорге. К личным связям Зорге относились бывшие и настоящие германские военные советники, переводчик германских советников, отдельные его контакты в немецкой колонии и Генеральном консульстве. В Центре к такой личной связи отнесли и связь с японским агентом Фунакоси.

В целом, судя по переписке Шанхая с Москвой. Римм и Стронский не совсем ясно представляли. какое «наследство» досталось им от Зорге и как этим «наследством» распорядиться. Наступил в определенной степени паралич руководства.

Более того. Римм чувствовал себя временщиком, ожидая обещанного еще в конце прошлого года прибытия полноправного резидента. Прибытие же такового по непонятным для него причинам все откладывалось и откладывалось.

12 декабря 1932 г. состоялся обмен нотами между народным комиссаром иностранных дел СССР и главой китайской делегации на Конференции по разоружению в Женеве о восстановлении дипломатических и консульских отношений между Советским Союзом и Китаем. В рамках восстановления дипломатических и консульских отношений впоследствии был решен вопрос об открытии посольств и консульств на территории обеих стран, в том числе полпредства СССР — в Нанкине и Генерального консульства — в Шанхае.

А это влекло за собой создание резидентур под прикрытием соответственно в полпредстве СССР и консульствах. Если бюджетом на это и была предусмотрена специальная статья (что маловероятно, так как переговоры велись долго и без особых результатов), то она не покрывала всех расходов. Поэтому неизбежным следствием открытия новых резидентур явилось сокращение расходов на содержание уже существовавших зарубежных резидентур. В первую очередь, и это вполне понятно, сокращение ассигнований должно было коснуться резидентур в Китае. Эта чаша не миновала и шанхайскую нелегальную резидентуру.

Во второй половине января от «Пауля» — Римма потребовали резкого сокращения (в два раза) расходов на содержание шанхайской резидентуры. Смета резидентуры в Шанхае была дополнительно сокращена до 1000 амов (американских долларов), отсюда на первый квартал было выделено три тысячи американских долларов. Центр выражал надежду, что Римм уложится в выделенную сумму. Такое сокращение могло быть оправдано только тем. что сужался круг задач, стоявших перед шанхайской нелегальной резидентурой в связи с появлением новых резидентур, если вообще можно было найти оправдание этому решению. Не говоря еще о том, что резидентуры под официальным прикрытием должны были быть развернуты, а после этого еще и заработать.

Римм попытался добиться хотя бы небольшого увеличения оговоренной суммы. Бюджет в тысячу американских долларов для нормальной работы, по убеждению Римма, был явно недостаточен. По его расчетам получалось, что руководящий и технический аппарат резидентуры даже при 10-процентном сокращении окладов его сотрудникам обошелся бы в 700 американских долларов. Оставшихся 300 амов обыкновенно хватало лишь на содержание источников в Кантоне. Даже при отсеивании существовавших связей, которое нельзя было провести одномоментно, а в лучшем случае завершить только к концу февраля, все равно общая сумма на добывание материалов выражалась в 800 амов. В этой связи Римм убедительно просил оставить бюджет шанхайской резидентуры в 1500 амов. В противном случае пришлось бы отказаться от имевшихся связей в Бэйпине (Пекине) и Тяньцзине. В ответ на возражения Римма заместитель начальника 2-го (агентурного) отдела В.В. Давыдов дал указание «т. Климову» срочно представить соображения по вопросу максимального сжатия сети за счет отсева мелких и ничего не дававших источников. И соображения последовали. Римму было предписано «кон-сервирвировать» агентуру на юге полностью. Требовалось сжать расходы до рамок нового бюджета. В работе предлагалось руководствоваться общими задачами, стоявшими перед разведкой в Центральном Китае. Ограничивать шанхайскую резидентуру только задачами, стоявшими «перед нами в Центральном Китае», было непониманием внутриполитической обстановки, складывавшейся в Китае. Кантон и провинции Гуандун и Гуаней, поддерживаемые Великобританией. по-прежнему представляли собой серьезную угрозу нанкинскому правительству, что нельзя было не учитывать при раскладе сил в стране. В то же время продолжалась японская агрессия, которая перекинулась с Северо-Восточного на Северный Китай.

Демонтаж шанхайской резидентуры, созданной Рихардом Зорге, шел полным ходом.

В начале марта Центр подтвердил необходимость жесткой экономии, сокращения расходов до пределов сметы. «Подсократиться» можно, уверял Центр; он ссылался на то, что агентурный аппарат шанхайской резидентуры чрезвычайно расплывчатый. Правда, в Центре все-таки спохватились, что круг интересов шанхайской резидентуры не может быть искусственно ограничен только Центральным Китаем. Так, Римму было сообщено, что он неправильно понял «нашу установку» в отношении севера. В этой связи было подчеркнуто, что на Бэйпин обращается особое внимание. Спохватились пока только в отношении севера. На юге агентура была «полностью законсервирована», а по сути дела — распущена.

В августе 1933 г. в Шанхай прибыл «Абрам» (Я.Г. Бронин). Ему предстояло работать в качественно иных условиях, нежели Зорге. В связи с восстановлением советско-китайских дипломатических отношений в середине 1933 г. были открыты советские посольство в Нанкине и Генконсульство — в Шанхае.

Уже к концу августа Бронин целиком принял «бразды правления». В докладе «Старику» (Берзину) он изложил свои первые наблюдения и предпринятые им шаги. Бронин, по его собственным словам, принял ряд «революционных» решений в целях «санирования» финансов резидентуры. Перманентный перерасход, по его мнению, однако не являлся неотвратимым законом природы, а исключительно результатом того, что деньги на источники расходовались довольно-таки легко и довольно-таки бестолково. Для китайца, подмечал Бронин, мексиканский доллар значил раза в три-четыре больше, чем для немца марка. Между тем. считал Бронин. доллары в Шанхае раздавались в три-четыре раза легче, чем он в Берлине привык тратить марки. Вокруг и около шанхайского аппарата кормилась группка самых «доподлинных прихлебателей» с их семьями, утверждал новый резидент, не говоря уже о том, что % источников были совершенно бесполезны в силу подлинных задач «нашей» работы.

Тем не менее все, что было «ценное и здоровое», как считал Бронин, он сохранил, а сосредоточение средств и внимания на меньшем количестве объектов должно было создать условия для полного использования возможностей действительно ценных людей и повысить уровень их работы.