Шанс - Наталья Турчанинова

Маяк по возрасту не уступал Единому королевству, но до сих пор работал исправно — надо всего лишь наливать масла в емкость и поворачивать бронзовый ключ древнего, созданного волшебниками механизма.

Не удержавшись, всего лишь на мгновение Шерон подошла к окну и взглянула туда, куда падал медленно ползущий кобальтовый луч света. С высоты бушующее море казалось бескрайним, изменчивым, морщинистым синим одеялом, находящимся в бесконечном движении. Поежившись от увиденного, Указывающая начала быстро спускаться. Она устала и желала покончить со всем этим как можно скорее.

Задержав дыхание, женщина миновала луковое хранилище, оказалась в коридоре и тут же услышала из дальней комнаты первого этажа приглушенный вскрик, а затем сильный удар, словно что-то тяжелое с размаху врезалось в стену. Левая ладонь Шерон вспыхнула теплым оранжевым светом, пульсирующим в такт биению ее сердца.

Она не бросилась на звук сломя голову, но и медлить не стала. Толкнула дверь, чувствуя, как свет добрался до плеча, и видя, что к потолку воспаряют острозвездные искры, распространяя вокруг себя запах свежих апельсинов, таких редких в герцогстве Летос.

Воцлав ошибся, это была не комната, а коридор, который заканчивался еще одной дверью. Заблудившийся оказался в комнате с едва горящим очагом. Она была самой дальней по коридору и самой большой. Тварь пыталась прорваться в небольшую кладовку, где посчастливилось спрятаться жене смотрителя маяка. Дверь пока держалась, но доски уже трещали. Заблудившийся атаковал преграду молча, бросаясь на нее с разбегу, словно рыба, которая пытается выброситься на берег.

Ни звука, ни хрипа, ни стона. Не в правилах потерянных душ разговаривать с живыми. Шерон вошла настолько тихо, что он ее не услышал, слишком занятый попыткой добыть себе живую плоть.

— Отстань от нее! — сказала девушка.

Он тут же проворно обернулся на звук, разом забыв о спрятавшейся жертве.

Раньше это действительно был Уве.

Внешне он выглядел точно так же, как и при жизни. Сухой, сгорбленный, в неряшливой одежде, с красным от вечного пьянства, неприятным лицом, он не вызвал бы ни у кого опасений, если бы не зубы и глаза.

Первые больше не были человеческими, каждый из них напоминал волчий клык. Большие, с половину мизинца Шерон, желтые и изогнутые, они едва помешались во рту. Женщина знала, на что способны такие вот зубки, и видела, как они могут вырывать целые куски плоти из живых людей.

Что касается глаз, то их и вовсе не было. Глазницы заблудившихся пусты. Именно поэтому заключенные в мертвые тела озлобленные души не могут найти дорогу в мир после смерти.

Он оскалился, чувствуя оранжевый свет, исходящий от Указывающей, но не смог сдержать своей ненависти и жажды крови. Бросился к ней с невиданным проворством, а затем взвился в воздух в длинном прыжке. С руки Шерон сорвался оранжевый сгусток света, ударил противника в лицо, и тот, словно врезавшись в невидимую стену, рухнул на пол. Попытался встать, обратив к ней безглазое лицо, словно пытаясь запомнить, и рассыпался миллиардом золотистых искорок, оставив после себя только память. Спустя несколько недолгих секунд искры остыли и превратились в ничто. Душа заблудившегося нашла дорогу в загробный мир.

Указывающая, подойдя к кладовке, услышала сдавленные рыдания.

— Нора, это Шерон. Открой, пожалуйста.

Тишина.

— Нора, он ушел и никому больше не причинит вреда.

Послышался звук отодвигаемой мебели, и дверь с потрескавшимися досками приоткрылась всего лишь на дюйм. В следующее мгновение рыдающая от пережитого жена смотрителя маяка оказалась в объятиях Шерон. Указывающая гладила перепуганную женщину по голове, словно она была маленьким ребенком, а не той противной теткой, что когда-то гоняла ее мокрой тряпкой за то, что девчонка вместе с ватагой городских мальчишек играла возле ее дома.

— Все хорошо. Все хорошо, слышишь? Опасность миновала.

Нора сотрясалась от рыданий.

Шерон говорила с ней так же, как с Найли, чтобы хоть как-то успокоить, но вдруг осеклась, не договорив предложение. Ей показалось, что все у нее внутри начало покрываться льдом.

Угли в очаге продолжали мерцать синим.

— Кто еще был в доме, кроме вас? — Голос у нее стал резким, взгляд метался по разом ставшему зловещим помещению.

Темный стол, сдвинутый шкаф, за которым мрак был особенно густым, раскрытая дверь в кладовку.

— Что? — Нора подняла заплаканное лицо.

— Кто еще был в доме?!

Жена Уве тоже увидела, какого цвета пламя, и заскулила от страха. Шерон пришлось повторить свой вопрос еще дважды, очень спокойным голосом, чтобы ее услышали.

— Лукаш. Кожевник из Сбрыжна. Они вместе пили, — прошептала Нора.

— Иди обратно. Закройся и не выходи.

Ее не надо было упрашивать. Жена смотрителя юркнула обратно, захлопнула дверь.

Шерон вновь достала игральные кости. В тот раз она думала об Уве, и кости привели ее к тому месту, где он умер. Теперь следовало найти кожевника.

Она не испытывала радости от предстоящей встречи. При жизни Лукаш походил на медведя, такой же здоровый, лохматый и свирепый. Оставалось догадываться, во что он превратился теперь.

Указывающая успела добраться до развилки, ведущей на маяк, когда заблудившийся с грохотом сбежал по лестнице со второго этажа. Она вскрикнула, отшатнулась, швырнула в него рыжим пламенем, споткнулась о порожек и упала, больно ударившись локтями. Ее магия пропала впустую, прошла над плечом кожевника, ударилась в стену и растворилась в ней.

Он, гремя сапогами, миновал последние четыре ступеньки. Часть его шеи была разорвана волчьими зубами, кровь пропитала одежду, пустые глазницы смотрели только на Шерон. Она проворно отползла назад, и ее пальцы сжались на воткнутом в доски пола холодном золотистом стило. Женщина рванула его на себя, а затем, словно нож, метнула в нависшую над ней жуткую фигуру.

Кидать ножи учил ее Димитр, еще когда они были детьми, и этот опыт никуда не делся. Острый стержень золотым копьем воткнулся в грудь заблудившегося, сверкнул, словно зеркало, от которого отразились солнечные лучи, и с противником произошло то же, что и с Уве.

Он рассыпался миллиардом теплых искр, на мгновение осветив грязное помещение, и оставил Шерон в одиночестве.

Она все еще сидела на полу, слышала, как за стенами ревет море, и старалась взять себя в руки.

Ее била крупная дрожь.

— …Мне надо домой, — сказала Шерон, глотнув теплого сладкого отвара из душицы и земляничных ягод.

Металлическая кружка приятно грела руки, и, если бы не девочка, она бы никуда не ходила целую вечность.

— Скоро я тебя отпущу, — пообещал Йозеф.

— Найли…

— С ней ничего не случится. Рассвет через полчаса. Хватит бродить по улицам в темноте. Пей. Тебе следует восстановить силы.