Диверсия - Андрей Ильин

— Я?

— А кто?

— Ну тогда, получается, я.

— Да как же он, когда пистолет не у него.

— А где?

— Да вот он…

Картина была абсолютно сумбурна и абсолютно ясна. До запятой. Кто кого, из чего и по какому поводу убил. И почему главные герои сами на себя не похожи.

— Ты живой? — осторожно тронул меня кто-то за руку.

Я застонал. Очень естественно. Потому что мне было действительно больно.

— Живой! Давайте срочно носилки и машину. И в больницу. Пока он не помер.

Ну вот и машину подали. И носилки. И носильщиков. А я собирался своими ножками выбираться… Вот как все хорошо закончилось.

Впрочем, нет. Не закончилось…

— Программистов! — громко, перекрывая все голоса, скомандовал Очень Большой Начальник. — Срочно программистов! Все остальное потом.

Программистов доставили через минуту.

— Немедленно проверить память компьютера. И если там что-то есть…

Программисты склонились над клавиатурой.

— Есть!

— Что?

— Вирусы.

— Они уже действуют?

— Да.

— Сколько информации уничтожено?

— Пока меньше трех процентов.

— Вы можете остановить их действие?

— Конечно. Судя по всему, они не из самых опасных.

— Тогда не стойте болванами! Работайте! Я снова застонал. Теперь уже не от боли. Теперь уже от отчаяния. Я сделал все, что от меня зависело. И я не сделал ничего. Я прокололся там, где от меня ничего не зависело. И там, где я меньше всего ожидал…

— Чистим?

— Чистим.

Быстро застучали клавиши.

— Программа пошла…

Как тупо все закончилось. Если бы я знал, что эти вирусы такие дохлые, я бы забаррикадировал дверь и занял круговую оборону. И держал ее до тех пор, пока они не выели бы все внутренности компьютера. Час бы держал. Два. День.

Если бы я знал, что эти вирусы такие…

Эх, Александр Анатольевич! Как же вы так!

Подтащили носилки.

— А этого куда? — спросили в стороне, показывая, по всей видимости, на Козловского-Баранникова. Который был мной.

— Этот пусть пока полежит. Только прикройте его чем-нибудь…

Как же так вышло? Что все потеряно подле самой финишной черты? Когда ленточка уже щекотала грудь.

Как же так…

А может, не потеряно? Может, попробовать поспособствовать этим неповоротливым вирусам? Более знакомыми мне методами?

Я еле заметно приоткрыл глаза и огляделся.

Этого я, если сдвинусь хотя бы на пять сантиметров в сторону, смогу достать ногой. Этого — стоящим рядом стулом. Этого правой рукой. Этого — левой. А что делать с теми двумя, стоящими возле двери? И с тем, с автоматом? Он нашпигует меня свинцом раньше, чем я «мама» сказать успею.

Ну-ка снова. Этого… Этого… Потом этого… Потом…

Если повезет — может получиться. Если очень повезет, я смогу отвоевать минут двадцать чистого времени. Может, этого им хватит выесть большую часть чужого пирога?

Я сконцентрировал мысли и силы. Сконцентрировал для броска. Единственного, который давал мне шанс…

Начну на счет «три»…

Раз.

Два…

— Что такое? Что происходит? — удивленно спросил сидящий за клавиатурой программист. — Что, черт возьми, происходит?

— Поплыла база данных! Утрачено пять процентов информации. Десять…

— Как так поплыла? Какая база, если вы уничтожали вирусы?

— Мы и уничтожали. Вирусы.

— А поплыла база?

— А поплыла база!

— Пятнадцать процентов. Семнадцать. Двадцать пять… Как корова языком… Тридцать…

— Я ничего не понимаю. Похоже, он…

— Что он?

— Похоже, он закодировал пусковые команды вирусов под включение антивируса. И мы, борясь с вирусом, сами того не желая, размножаем его. В геометрической прогрессии…

— Черт, сорок процентов информации…

— Ну так выключите компьютер!

— Это ничего не даст. Его все равно придется включать. Позже. И вирусы продолжат свое дело. С того самого места, где мы прервали их работу. Выход надо искать сейчас. Пока еще можно что-то сделать.

— Попробуй…

— Пробую…

— Шестьдесят процентов информации…

— А может быть?

— Может…

— Семьдесят процентов… У меня такое впечатление, что он заранее знал наши ходы… Что мы работаем по его сценарию…

— Восемьдесят процентов. Восемьдесят пять. Девяносто… Аут!

— Как так аут? Вы хотите сказать?..

Программисты молчали. И компьютер молчал. Безмозглый, как новорожденная амеба.

— Что вы сидите?! Делайте что-нибудь!

А что делать? Больной-то помер! Поздно пациента на операционный стол тащить, когда его уже в морге вскрыли.

Ай да Александр Анатольевич! Ай да молодец! А я, грешным делом, подумал…

В общем, не так уж плохо все кончилось. Если не считать моего многомесячного прогула по месту основной службы. Ну в той организации, где я состою… Ну короче, состою.

Оказывается, не закрыли ее. И не разогнали. Это просто Шеф-куратор меня на пушку взял. Для пущей убедительности. Чтобы я согласился сделать то, что я ни при каких других условиях сделать бы не согласился. Вот я и согласился.

Прогул мне, я так понимаю, не засчитали. Потому что случайный кирпич с крыши не упал Пока не упал. Но на вид поставили. С занесением в личное дело. И регион пребывания сменили. На очень захолустный. На тот, что возле самой границы… Ну не важно какой.

А как нашли меня? Да очень просто. Через аварийный почтовый ящик, который я, при отсутствии других форм связи, должен был проверять каждые полгода. Хоть живой, хоть мертвый. И который я проверил.

Вот так вот.

А что касается одного известного мне Очень Большого Начальника, то ему повезло меньше. Скрутила его какая-то хворь. Скоротечная. С осложнением на память. В неделю скрутила. Был человек — стал калека. Что вчера было — помнит. Что раньше — хоть убей. Ну то есть полная амнезия. До смешного! Главное дело, непонятно, откуда та болезнь взялась. Врачи говорят, может, он съел чего? Или выпил? А я так думаю, что узнал чего-то лишнего. С чем его здоровье не справилось…

Вот такая ужасная инфекция. Возможно даже, вирусная. Почему инфекция? А потому, что не один он пострадал. А говорят, еще его референт-телохранитель. И кто-то из обслуги. Ничего не помнят. Как новорожденные младенцы. Словно им память ластиком стерли. Ладно, хоть не умерли. А то кое-кто утверждает, что могли бы.