Варяжская сага - Борис Корниенко

– Ингвар конунг! Ингвар! – уже дружнее закричали воины.

Но тут вперед выступил Адальмунд.

– Я всегда был верен Рёрику и чту его память, как никто другой, – сказал он зычным голосом и расправил свои широкие плечи, покрытые медвежьей шкурой, так что сам на миг стал похож на этого грозного зверя. – Но Ингвар – дитя! Видят боги, я бы хотел служить сыну Рёрика, однако же Фроди – старейший и мудрейший среди нас – прав! Не может дитя водить войско, не может править Хольмгардом. Нам нужен настоящий конунг – воитель и правитель, чтобы мог сохранить, а может, и приумножить добытое Рёриком. Мы должны избрать нового конунга!

– И кого же? Уж не ты ли сам хочешь стать нашим конунгом? – выкрикнул Крук.

– Адальмунд конунг! – тут же с готовностью прокричали из его дружины, и Адальмунд подбоченился, готовясь услышать приветственные возгласы. Но вместо этого раздались недовольные слова:

– Он провалил поход на кривичей! Что он за конунг, если его поход закончился неудачей? Не хотим!

– Адальмунд! Адальмунд! – продолжали кричать его воины, но хирды других ярлов явно выступили против. По лицу Адальмунда было видно, как он злится, но ему хватило благоразумия и благородства, чтобы не упорствовать. Он сделал знак своей дружине, чтобы те замолчали, и неспешно вернулся назад.

Тут же без всякого приглашения к трону выбежал Бергтор. На груди его, облаченной в дорогой, изузоренный доспех, блестел разноцветьем амулет с драгоценными камнями, висевший на массивной золотой цепи. Светлые вьющиеся кудри выбились из-под горностаевой шапки. Спеша и захлебываясь, он закричал:

– Нужен новый конунг! Верно! Я! Я родич Рёрика, Ингвар мне племянник. Я по праву должен стать конунгом! Я…

Не успел Бергтор договорить, еще даже не раскрыли рты его дружинники, чтобы прокричать имя своего ярла, как все прочие расхохотались. Никто не воспринял притязаний Бергтора всерьез. Он взбесился, схватился за рукоять меча и вертелся, ища, кто смеется над ним, но смеялись все. Пнув в сердцах по снегу, так что тот брызнул высоким фонтаном, Бергтор ушел к своему хирду.

– Дайте и мне слово. – Ансгар услышал знакомый голос. Это был Годин.

– Конунг изгнал тебя, тебе нечего тут делать, – заявил Адальмунд.

– Прочь, старик! – поддержал его Бергтор.

– Слово! Слово Годину! – закричали Ратмир, Твердислав и другие словене, а с ними венды. Им явно не по душе пришлось, что предводители нордманов пытаются заткнуть рот одному из них.

Видя, что собрание вот-вот выйдет из-под контроля, Фроди должен был уступить.

– Слово Годину! – согласился он, и другие нордманы вынуждены были умолкнуть.

Твердым шагом, расправив плечи и гордо подняв голову, Годин вышел к трону. Ансгар смотрел на него и с горечью понимал, что все это было напускное, на самом же деле за личиной уверенного в себе, решительного человека скрывался сломленный горем от потери сына, уставший от жизни старик, и виной тому он, Ансгар.

– Братья! – заговорил Годин. – Услышьте меня! Что вы делаете? Решили избрать конунга? Разве вы ничего не понимаете? Славный был конунг Рёрик! Многих побед добился, великую силу под себя собрал. Собирая ту силу, многие неправды свершил, попрал заветы пращуров. Но теперь его нет. И другого такого не будет. Незачем пытаться сохранить то, что сохранить нельзя. Изберете нового конунга, и он получит силу, какой обладал Рёрик, но сможет ли распорядиться ею, как один лишь Рёрик умел? Нет среди нас равного ему, и нельзя ни одному из нас давать ту силу, какая была у него! Так пусть же каждый ищет теперь свой путь. Пусть северяне возвращаются к себе, там много конунгов, к которым можно пойти на службу, а мы тут снова будем жить по заветам отцов наших. Как-нибудь уладим с Кёнигардом и от находников тоже отобьемся, нечего нас ими пугать!

Чем больше говорил Годин, тем слышнее был гул недовольства. Это ярлы нордманов, а за ними и их воины возмущались услышанным. Финны стояли тихо, но было видно, что и они не приняли слов Година к сердцу. Недовольные оказались и среди вендов, и даже некоторые из словен, казалось, были смущены. Только Ратмир с Твердиславом кивками головы поддерживали едва ли не каждое слово Година.

– Поди прочь, старик, не морочь людям голову. Не зря конунг удалил тебя от своего двора.

Это был Хельги. Он выступил вперед, и от него исходила такая сила и мощь, что даже непреклонный Годин вынужден был отступить.

– Послушать Година, так мы должны все погубить, что годами создавал Рёрик. Ради чего тогда мы ему служили? Ради чего сражались за него? Чтобы все бросить и уйти? Нет, не этого хотел от нас конунг. И если мы верны данной ему клятве, то ни за что не бросим начатого. Мы должны продолжить! И мы должны хранить верность его роду! У нас один конунг – Ингвар! Да, он мал и сейчас он не может водить нас в походы. Что же, значит, должны избрать того, кто будет водить войско в походы и править за него, пока сын Рёрика не подрастет. Будем звать этого человека «великий ярл», а не «конунг».

– Здраво рассудил Хельги, – сказал Фроди, – мы, как то и должно быть по праву, признаем конунгом сына Рёрика, но в то же время изберем себе предводителя из числа тех, кто уже сейчас может водить русь в походы. Молви только одно, Хельги, кого ты предлагаешь избрать на место великого ярла?

– Тебя! – не сомневаясь ни мгновения, ответил Хельги.

Толпа вопросительно зашумела. Фроди все уважали, но он был слишком стар. Сам Фроди был, кажется, почти растроган предложением Хельги. Но все же ответил:

– Не те годы у меня, на меч лишь опираюсь, поднять же не могу. Не мне водить войско в походы. Дозвольте лишь, как прежде, помогать советом тому, кого изберут покровителем маленького Ингвара, как прежде помогал Рёрику. Настоящим же предводителем, лучшим среди всех собравшихся, я вижу одного – это Хельги!

– Хельги! Хельги! – послышались возгласы. Зашумел только его небольшой хирд, но скоро откликнулись дружины других ярлов, сначала нордманы, а потом и прочие племена. Хотя далеко не все словене были довольны, и прежде всего – Ратмир с Твердиславом. Они тревожно переглянулись и зашептались.

И тут над собравшимися пронесся дикий крик Крука:

– Никогда! Этот ублюдок никогда не будет конунгом!

Он выбежал к трону, повторяя:

– Никогда! Никогда!

– Пусть собрание решает, кого избрать великим ярлом, – попытался образумить его Фроди, но Крука словно обуяло безумие.

– Не лезь, старый хрыч, – заорал он, – думаешь, не вижу, что вы заранее сговорились! Думаете всех одурачить? Может, эти олухи и поверят вам двоим, да только не я! Ишь, как спелись: «Ты будешь великим ярлом! Нет – ты!» Мальца возьмете в оборот, а власть поделите между собой.

– Как смеешь ты так говорить со славным Фроди! – закричал Хельги, и гнев исказил черты его красивого лица. – Я забуду твои оскорбления в мою сторону, но у него проси прощения! Немедля!