Вольная русская литература - Юрий Владимирович Мальцев

буржуазные модели… Не следует изучать СССР, исходя из Маркса и Ленина» [269]. Опять-таки не нужно особых мыслительных усилий для того, чтобы увидеть, что государство, сотворенное Лениным (а вовсе не Сталиным), то есть диктатура одной партии, принудительный труд, планированная экономика без свободного рынка, обязательная верность официальной идеологии, претендующей на «научное» объяснение всех проблем и мобилизующей население на героические усилия во имя осуществления социальной утопии – всё это никак не похоже на буржуазную модель. И если не у Маркса и Ленина искать истоки, то где же еще?

У другого серьезного и объективного, по итальянским понятиям, исследователя Энцо Бьяджи (я цитирую в этой статье лишь книги тех авторов, которые отходят от догматической и слепой апологетики Советского Союза и стараются понять истинную природу советской системы), мы читаем: «Колхоз – это добровольная кооперация с председателем, избираемым членами колхоза»[270]. Но достаточно почитать хотя бы переведенные на итальянский и французский языки романы ортодоксальнейшего советского писателя Всеволода Кочетова, чтобы увидеть, что председатель колхоза вовсе не избирается колхозниками, а назначается областным комитетом партии, и что «добровольность» колхозов существует только на бумаге.

И только в этом климате, где поощряется невежественность и поверхностность, известнейший итальянский писатель Альберто Моравия мог позволить себе постыдное заявление о том, что советские концлагеря являются следствием нашей русской любви к страданиям, лагеря – это наше русское хобби: «Основной причиной… является религиозное призвание мессианского типа, которое Солженицын и до него целое направление русской мысли двадцатого века, приписывали так называемой Святой Руси. Лагеря – места скорби, а, как известно, согласно религиозным понятиям, в скорби – искупление»[271]. В том же духе и последние высказывания Моравия (в его серии статей о поездке в СССР, опубликованных в Corriere della sera). Очереди в магазинах, очереди, вызванные нехваткой предметов первой необходимости, очереди, которые отравляют существование советских людей и делают их жизнь невыносимой, очереди эти, по мнению Моравия, признак общества более здорового, нежели западное, и не отравленного еще потребительством.

Характерным для этого общественного климата является также и то, что те немногие поистине компетентные люди, хорошо владеющие русским языком и знающие русские проблемы, не находят себе работы в Италии. Они либо вынуждены эмигрировать в другие страны, где уровень советологии более высок, либо довольствуются сотрудничаньем в маленьких никому не известных издательствах, зарабатывая себе на жизнь какой-нибудь другой работой. Крупнейшие же издательства предпочитают пользоваться услугами людей малокомпетентных, но идущих в общем русле. Крупные итальянские газеты направляют в Москву своими корреспондентами, как правило, людей, не знающих русского языка и невежественных в том, что касается русских проблем, но зато могущих гарантировать газете проведение нужной линии. Примером может служить нынешний корреспондент крупнейшей итальянской газеты Corriere della sera в Москве – Пьеро Остеллино. В большой статье, публикуемой на первой странице газеты, он, например, одаривает итальянских читателей такими перлами эрудиции: «Россия всегда была страной, изолированной от мира и далекой от основных идейных течений. Возрождение, просвещение, либерализм демократическая революция ее даже не коснулись… Подлинная русская культура тоталитарна и автократична, антииндивидуалистична, нетерпима и клерикальна»[272]. Оказывается, Остеллино даже не подозревает о существовании русского просвещения и всего русского восемнадцатого века от Татищева и Кантемира до Державина и Карамзина, не знает ничего о существовании русского демократического движения XX века, не знает, что такие течения современной мысли, как интуитивизм и экзистенциализм, впервые зародились в России и зародились здесь именно благодаря тесной связи русской культуры с культурой западной. И уж конечно только человек, никогда не читавший ни Пушкина, ни Герцена, ни Достоевского, ни Владимира Соловьева, ни Бердяева, может говорить всерьез о «клерикальной» и антииндивидуалистической русской культуре.

Насколько низок уровень советологии в Италии можно видеть также и из того факта, что такая книга, как «История Советского Союза», написанная коммунистом Джузеппе Боф-фа[273] и представляющая собой хороший образец политического журнализма, но не имеющая ничего общего с историей (книга Боффа – апологетика советской компартии, с точки зрения которой и в интересах которой истолковываются все события, а те события, которые трудно оправдать, игнорируются как малозначительные, впрочем, Боффа ухитряется оправдать даже разгон Лениным Учредительного собрания, жестокие подавления крестьянских восстаний, оккупацию Эстонии, Латвия, Литвы, нападение на Финляндию и т. д.), издана крупнейшим итальянским издательством Мондадори и единодушно призвана всей итальянской прессой (даже антикоммунистическим “Il giornale nuovo”) выдающимся научным трудом, серьезным и объективным исследованием. Впрочем, если сравнить эту историю Советского Союза с той, которая преподается в итальянских школах и университетах, то она, пожалуй, действительно покажется серьезной и объективной. Преподносимая итальянским студентам вместо знаний пропаганда мало чем отличается от советской, а иногда даже превосходит ее лживостью.

Целенаправленная дезинформация является в Италии, таким образом, с одной стороны, результатом сознательных усилий в этом направлении коммунистов, с другой стороны, результатом конформизма и уступок всех остальных сил. Крупные издатели предпочитают не вступать в нежелательные конфликты и придерживаться того направления, которое считается сегодня прогрессивным. Работники издательств, газет, радио и телевидения, преподаватели школ и университетов сегодня в Италии в подавляющем своем большинстве – «прогрессисты», исповедующие марксистскую доктрину (не обязательно в коммунистическое ее варианте).

Ни одна другая политическая партия в Италии не ведет и такой кропотливой капиллярной работы – в квартале, на фабрике, в школе, в университете – по идеологической обработке населения, как коммунистическая (митинги, собрания, конференции, манифестации, лекции, спектакли, фильмы, народные празднества, фестивали, плакаты, лозунги, листовки, брошюры и т. д.). А те университетские реформы и реформы печати, которые, судя по всему, скоро будут проведены в Италии под давлением коммунистов и которые введут новый порядок приема на работу журналистов, а также дадут больше власти редакционным комитетам и университетским советам, еще более усилят гегемонию левых в итальянской культуре.

Немарксисты вынуждены сегодня приспосабливаться к господствующей атмосфере и скрывать свои взгляды. Если же они находят в себе мужество отстаивать свои идеи, то лишаются работы, как Ливио Капуто, бывший главный редактор еженедельника Ероса, или подвергаются нападкам и преследованиям, как директор радиожурнала второй программы РАИ Густаво Сельва. Те, кто находят мужество бороться с коммунистической пропагандой, объединяются вокруг Индро Монтанелли в недавно созданном им II giornale nuovo, успех этой газеты, которая несмотря на чинимые ей препятствия со стороны типографских рабочих, работников транспорта, доставляющих газеты, и киоскеров, их продающих, сумели в короткий срок довести свой тираж до 270 тыс. копий, свидетельствует о том, что интерес к немарксистским идеям и к информации, не прошедшей фильтр коммунистической цензуры, в Италии сегодня велик. И возможно правы те наблюдатели, которые считают,