Живописец теней - Карл-Йоганн Вальгрен

– А ты не пытался его спросить?

– Пытался, мать его… как со стенкой. Вот послушай… Фидель!

Молодой человек любовался сёрмландским пейзажем.

– You like Lina, Fidel? You think she is a nice blond girl?[149]

Карстен приветливо улыбался в зеркало.

– Si, yes! Very nice, Lina[150]…

– Больше из него не вытянешь, – вздохнул Хамрелль. – Но я был в Колумбии, я знаю местных… Мужики ведут себя как свиньи. Само понятие «мачо» получает новый смысл, если ты там побывал… Проклятье, геморрой меня доконает. Надо остановиться…

Они заехали на заправку «Статойл» недалеко от Кольмордена, заказали кофе и бутерброды и сели за столик с видом на парковку. Начались пасхальные каникулы – двери то и дело открывались и закрывались, пропуская озабоченных родителей, волочащих за собой насупленных ребятишек. Над зубчатой стеной печальных елей за дорогой на свинцово-сером небе расплывалось светлое пятно – напоминание о закате.

Что же, можно уехать в Колумбию… совсем не так глупо, подумал Иоаким. А если захватить с собой Лину, можно все свалить на Фиделя…

В углу стоял телевизор. Шла какая-то викторина, все участники выглядели невероятно счастливыми, а за окном после первых робких капель обрушился настоящий ливень, всемирный потоп… мысль покинуть эту страну казалась все более заманчивой. Может быть, его жизни и в самом деле нужен новый старт? Надо бы признаться Карстену, что он трахает его невесту, выложить карты на стол, стоически перенести получасовое избиение на парковке, вернуться на попутных в Стокгольм, пойти в приемный покой, наложить, если надо, швы, а потом похитить Лину и уехать с ней в первую попавшуюся страну, лишь бы климат был почеловечнее. Но по размышлении он понял, что план этот для него неразумен. Дело было даже не в том, что он устроен, как некий сгусток женской антиматерии со всеми присущими такому физическому явлению недостатками – их как раз он давным-давно научился скрывать от новых партнерш… нет, ему просто-напросто не хватало решимости. Вечно и безнадежно нерешительный лузер, с горечью констатировал он.

– We have fi nally decided where to go, – обратился Хамрелль к сыну. – В Гётеборг. Компренде? We shall visit some friends. And maybe see if Liseberg is open. You know Liseberg? It’s a great place![151]

– Si, Гётеборг, – сказал Фидель без большого энтузиазма.

– And then maybe to Oslo. A lot of nice blond girls there in Norway. With great tits! They are look like Lina![152]

Где-то на периферии сознания у Иоакима опять возникла картинка: тела Лины и Фиделя, сплетенные в любовном акте. Фидель, взяв свой кофе, пошел к газетному столику – и Иоаким почему-то испытал чувство облегчения.

– И что будем делать дальше? – спросил он.

– Позвони свояку и спроси, можно ли у него переночевать.

– А почему не в гостинице?

– Потому что не время швыряться бабками. А если Эмир каким-то образом узнает, что мы рванули в Гётеборг, за ним не заржавеет открыть «Желтые страницы» и обзвонить все отели.

– Если звонить Эрланду, надо четко определиться что говорить. И не только ему, но и сестре – она вот-вот вернется домой.

– Сказано – сделано. Звони!

– Попозже. Я сейчас не в ударе…

Дождь еще прибавил, хотя, казалось бы, сильнее некуда – прямо как в одном из клавиров Листа, где написано «быстро, как только можно», а на следующей странице – «еще быстрее». Все больше промокших северян искали защиты в кафетерии. Иоаким заметил, что Фидель в отдалении обнаружил стойку с журналами для мужчин и вдохновенно перелистывает «Слитц»[153].

Он включил мобильник. Тот коротко пискнул, возвещая наличие новых эсэмэсок. Но не от Эрланда, а от Лины. Глянув на ничего не подозревающего рогоносца напротив, Иоаким почему-то не решился открыть сообщение.

– Пацану скучно, – сказал Хамрелль. – Он просто гениально держит маску. Ты видел когда-нибудь более хладнокровного типчика? Сначала он топчет папину невесту. Потом спокойно садится с нами в машину и едет неизвестно куда, даже не спрашивает, почему не взяли Лину. Словно бы ему один хрен. А теперь как ни в чем не бывало разглядывает журнальчики.

– А она знает, что ты уехал?

– Я ей сказал, что уезжаю по делам и Фиделя беру с собой. Сказал – на неделю.

– А она знает, что я с тобой?

– Нет. А что?

– Так, ничего…

Мобильник снова пискнул. Что-то подсказывало ему, что это опять Лина, наверняка предлагает встретиться по случаю отъезда фирмы «Хамрелль и Сын» в неизвестном направлении «по делам бизнеса». Он отключил телефон и сунул в карман.

– И какого хрена его вообще несет на Кубу? Ей-ей, он прибабахнутый… Неужели ему нравится Кастро и все это коммунистическое позорище? Если бы не определенное сходство, ни за что не подумал бы, что это мой сын.

Хамрелль поднялся, потянул с собой Иоакима, и они подошли к Фиделю. Отложив «Слитц», тот теперь копался в более раскованных мужских журналах. С невинной улыбкой он содрал пластиковую упаковку с «Актуэль Рапорт»[154].

– You have to pay for the magazine now, – сказал Карстен с отеческой улыбкой. – You could have asked me before we left Stockholm? I have tons of these magazins at home. Hundreds and hundreds of them. I told you I was in the business. You want to read something dirty in the car?[155]

– Como?

– Да иди ты! You want me to buy a dirty magazine for you?[156]

По-видимому, Фидель испытывал неодолимое желание поскорее познакомиться со шведской греховностью, потому что он содрал упаковочную пленку с полудюжины журналов. С «Кошечек», например, где обещали интересный репортаж, как у Пэрис Хилтон снимали домашнее видео.