Очень древнее зло - Екатерина Лесина

Тарелка.

Свеча. Старое зеркало в углу. Точно. Оно стояло в углу, прикрытое тряпкой. И давно стояло… очень давно. Похоже, Ричард проклят находить забытые вещи. Он и не сразу заметил это вот зеркало, только когда тьма позвала.

Она, обжившая библиотеку, приняла Ричарда.

И признала.

Она позволяла играть с собой. И он даже вылепил из тьмы друга, тот получился почти таким же, как Каллен, но молчаливым и покорным. Это внезапно разозлило, потому что так — не по-настоящему. И Ричард потребовал, чтобы она ответила.

Сама.

И она ответила. Та, что была по другую сторону зеркала.

— Здравствуй, — повторил он чуть громче. — Я пришел. Я ведь… обещал.

За дверью… он видел этот зал. Правда, лишь малую часть, но хватит, чтобы узнать. Колючие стволы шиповника, толстые, с его, Ричарда, руку. Они переплелись, намертво сцепившись шипами. И меж них белыми флагами виднелись цветы.

— Я… вспомнил.

Шепот.

Будто кто-то зовет. И страх, что вполз в библиотеку. Холод по спине. И желание бежать, но не получилось. Он и шагу сделать не смог. Он застыл перед тьмой, глядя в нее, а та смотрела на Ричарда.

Долго так.

А потом расползлась пятном по зеркалу.

Белый мрамор он тоже помнит. И стоило коснуться, как ветви расступились, пропуская.

Узор.

— Я… не все, но вспомнил…

…мальчик…

Она сказала это. И Ричард обиделся. Он считал себя взрослым. Ну да, какой ребенок не считает себя взрослым? И умным? И…

— Ты не была похожа на тех демонов, которых рисовали в книге, — голос его вязнет в пустоте. И становится страшно, что на самом деле ничего-то этого не было. Что ему привиделось.

Тогда.

Или вот сейчас придумалось. Всего-навсего больная фантазия. Ведь с головой-то неладно. Давно неладно. Чего уж теперь.

— Ты спросила, я ли тебя позвал. А я… я не сумел сказать ни слова. Кивнул только.

— И я подумала, что могу тебя убить, — её голос ничуть не изменился за годы.

— Ты где?

Этого шиповника много. Он разросся, порой взрезав мрамор и гранит, опутал статуи и, опираясь на колонны, добрался до потолка, чтобы свесится с него сизыми плетями.

Смешок.

И горький такой.

— Ты меня не убила.

— Нет. Я подумала, что скучно… ты бы знал, до чего скучно сидеть тысячу лет на одном месте. А ты был забавным.

— И ты мне помогала… учиться. У меня никак не получалось понять, чем же одни демоны отличаются от других.

— Просто в твоей книге половины не хватало.

Голос раздается словно со всех сторон разом. Это иллюзия. В зале хорошая акустика, удивительная даже. И поэтому голос её звенит. Тогда он и очаровал тем, что показался похожим на колокольчики.

— И другие не лучше.

— Какие уж уцелели. А что нет, то пришлось писать по памяти, — Ричард остановился перед выбитой в камне линией. Неглубокая, в полпальца.

Непреодолимая.

— И ты стала учить меня. Отец… радовался. Он не видел зеркала. Почему?

— Потому что ты этого не хотел.

И она осталась прежней. Прекрасная и ужасная. Или наоборот? Тот же страх, тот же холод по спине. И колени привычно немеют.

— Я?

— Ты, мальчик.

— Я уже не мальчик. Я… вырос.

— И потерялся.

— Я не специально.

Они ведь говорили. О демонах. И о том, как их вызывают. Для чего… для кого. О заклинаниях. О тьме, которая на самом деле живая. О его, Ричарда, страхах… о том, что он снова разочаровал отца. Он старался, но все равно разочаровывал.

Был недостаточно сильным.

И не таким уж ловким.

Он быстро уставал. И плохо ладил с оружием. И отец нет, не ругал. Хмурился. Все повторял, что Ричард должен быть серьезнее. Что ему нужно больше стараться. Что… а Ричард старался. Честно. И тренировался. Сам. Только почему-то, когда он был один, все получалось, а стоило появиться отцу, и клинок сам падал из рук.

Да и с памятью не лучше. Все, что он знал, вдруг забывалось, как только отец задавал вопрос. И от разочарования в его глазах становилось невыносимо больно.

— Ты такая же красивая, — сказал он, остановившись у границы. — Помнишь… помнишь, ты рассказывала мне о ловушке, в которую тебя поймали?

У этой демоницы глаза были цвета тьмы.

Бездонной.

Живой.

— И я обещал, что когда вырасту, приду и помогу. Спасу.

— Спасать демонов — глупая идея, мальчик.

— Наверное.

Шиповник рос по ту сторону круга.

Улыбка у нее была печальной. И казалось, что еще немного и демон заплачет. Но это тоже ложь. Демоны не способны плакать.

Коварные, хитрые твари…

— Но я все-таки пришел.

— Не по своей воле.

— Я… забыл. Прости. Не специально. Так получилось… мою память забрали.

Оправдание было жалким.

— Я знаю, мальчик.

— Я уже… хотя, если подумать, какая разница.

Круг выбит прямо в камне.

— Что это?

Он большой, больше того, что есть в Замке. Под сотню шагов будет. И сделан… Ричард провел по черте пальцем. Так и есть — не высечен, но выплавлен в камне. Страшно подумать, какой силой обладал тот, кто нанес его.

И не только круг весь. Есть еще цепочки рун протянулись по границе, скрепляя линии звезды.

— Круг призыва, — демоница сидела в центре. — Ты его уже рисовал.

Да.

Там. На бумаге. Листы из старого альбома. От предков осталось множество альбомов. И отец настоятельно рекомендовал относиться к ним с уважением. Но сам не открывал ни разу. И альбомы покрылись пылью. Ричард и выбирал самые пыльные.

— Мы вместе, — он улыбнулся. — Ты показывала, я перерисовывал… я искал в книгах такой же, чтобы понять, как его раскрыть.

Демоны… демоны коварны.

Демоны способны опутать душу и разум, лишить воли, оставив одно лишь желание — подчиниться. Но дело не в подчинении.

— Знаешь, — Ричард двигался по кругу, и тяжелые стебли шиповника уползали с его пути, раскрывая другой, куда более сложный узор, частью которого и являлся круг. — Я, кажется, совершенно неправильный Повелитель Тьмы…

Демоница засмеялась, и смех её породил водопад из белоснежных лепестков.

— Я должен бы думать о том, как уничтожить тебя, а вместо этого…