Вереск и бархат - Тереза Медейрос

Себастьян хотел удержать ее, но Пруденс уже шла к его деду, плавно покачивая бедрами. Со связанными руками и все еще кружащейся от опия головой удерживать равновесие было довольно затруднительно, и он присел на подоконник и прислонился к стене, наблюдая за действиями старика.

Д'Артан суетился над своими горшками и пузырьками с детской радостью.

— Я уверен, что глупый несчастный случай с твоим отцом был вызван использованием основанного на ртути взрывчатого вещества. Я позволил себе вольность заменить ртуть серебром.

— Как это умно, — пробормотала Пруденс и положила свою дымящуюся сигару на стол рядом с фонарем. — Вот. Добавьте несколько капель того аммиака, хорошо?

— А! — воскликнул д'Артан. Он выглядел до смешного довольным собой. — Я так и думал.

Облако едкого пара вырвалось из кадки. Пруденс кивнула головой.

— Теперь растворите серебро в азотной кислоте.

Старик просиял.

— Уже сделано.

— Ей-богу, виконт! Похоже, я вам совсем и не нужна. Вы все рассчитали сами.

— Я же когда-то говорил тебе, что я немного химик-любитель.

— И профессиональный ублюдок, — пробормотал Себастьян.

Д'Артан нагло ухмыльнулся.

— Тебе известно больше об этом занятии, не так ли? Ты практикуешь его с самого рождения.

Снова отвернувшись к столу, старик продолжал священнодействовать, со скрупулезной точностью смешивая все компоненты.

Пруденс прикрыла зевок рукой. Д'Артан поднял глаза и выжидающе глядел на девушку, требуя продолжения.

Она лениво потянулась и сделала несколько шагов в сторону Себастьяна.

— Остался последний компонент, виконт.

Д'Артан навис над столом, в нетерпении заламывая руки. Девушка указала на серебряную фляжку, стоящую на столе. Ангельская улыбка тронула ее губы.

— Унция бренди.

«Унция бренди!» Эти слова отозвались в мозгу Себастьяна подобно вспышке молнии. Пруденс попятилась к окну. Д'Артан схватил фляжку, что-то возбужденно бормоча, и отмерил требуемое количество.

Янтарный напиток оранжевым пламенем вспыхнул в солнечных лучах, искрясь и переливаясь в стакане, как жидкое золото.

«Такая бесполезная трата прекрасного напитка». Себастьян с ужасом вспомнил эти слова сквайра Блейка и тот опыт, который разорвал в клочья Ливингстона Уолкера, отца Пруденс.

Девушка бросилась на него, вывалив их обоих из окна лишь за мгновение до того, как хижина вспучилась ревущим клубом огня.

Пруденс чувствовала под своей щекой что-то теплое и до боли родное. Она сняла свои разбитые очки, открыла глаза и обнаружила, что лежит на груди Себастьяна.

Они распластались в траве перед хижиной арендатора, отброшенные чудовищным взрывом. Вернее, перед тем, что осталось от хижины. А осталась лишь дымящаяся груда камней и искореженных, почерневших бревен.

Пруденс взглянула на Себастьяна и увидела, что он тоже пришел в себя и озирается вокруг. Дымчатые глубины его глаз лишили ее присутствия духа, и она снова уронила голову ему на грудь.

— О, дорогой. Надеюсь, ты не сердишься. Боюсь, я взорвала твоего деда.

Было чертовски больно, но Себастьян умудрился пожать плечами.

— С общественной точки зрения — это достойное порицания, но нравственно правильное решение.

Он поцеловал ее волосы. Пруденс болезненно поморщилась, когда его губы тронули неглубокий порез на виске.

— А ты, оказывается, великолепная актриса. Тебе следовало бы нанять менеджера и сделать великолепную карьеру на сцене.

— Могу я вначале принять ванну? — пробормотала она. — Я думала, что сигара доконает меня. Они просто отвратительны, правда?

— Ужасны. Я сам подумываю о том, чтобы отказаться от них.

Клубы едкого черного дыма портили красоту лазурного неба, поднимая искры и пепел высоко над верхушками сосен. Конь Мак-Кея мирно пощипывал траву у ручья.

Себастьян тихо спросил:

— Ты пришла из-за меня. Почему?

Пруденс стащила плед со своих плеч и аккуратно сложила его.

— Чтобы отдать тебе это.

— А не для того ли, чтобы дать мне вот это?

Он коснулся ее губ своими губами, чувствуя на них привкус крови и дыма. Пруденс зашевелилась на нем и слабо застонала. Себастьян весело засмеялся.

— Хотя у этой позы есть несколько весьма интригующих преимуществ, не могла бы ты все-таки развязать мне руки?

Он сел, постанывая от мучительной боли в опухших руках. Пруденс опустилась на колени у него за спиной.

— Не знаю, паренек, — поддразнила она, — стоит ли мне это делать?

— Стоит, детка, еще как стоит.

Девушка распутывала узел потемневшими от копоти пальцами с обломанными ногтями. Кровь из ранки сбегала у нее по щеке, и она стерла ее рукой.

Волна дрожи прошла по телу Себастьяна.

— Оставайся у меня за спиной, Пруденс. Оставайся у меня за спиной и закрой глаза.

Но Пруденс Уолкер Керр никогда ни от чего не отводила глаз. Крик ужаса вырвался из ее горла, когда д'Артан, шатаясь, вышел из руин хижины.

Его фартук и бриджи висели на нем лохмотьями. Кожа на лице обуглилась и потрескалась, из страшных ран тонкими струйками стекала кровь. Но с этого чудовищного, изуродованного взрывом лица свирепо и ясно сверкал один уцелевший глаз. Хриплый рев вырвался из его груди.

Себастьян почувствовал, что Пруденс зашевелилась у него за спиной, и повернулся, как щитом прикрывая ее своим телом.

— Черт возьми, Пруденс, оставайся позади меня!

Но со связанными руками Себастьян был беспомощен, он представлял собой прекрасную живую мишень для исходящего яростью и болью д'Артана.

Пистолеты Пруденс лежали в траве в нескольких футах от нее, и она отчаянно потянулась к ним, не обращая внимания на дикие ругательства Себастьяна. Виконт поднял руку с зажатым в ней пистолетом и навел его на девушку. Она застыла, растянувшись на животе в траве.

Глаз д'Артана сфокусировался на Себастьяне и презрительно сощурился. Он, пошатываясь, шагнул к своему внуку, сжимая пистолет в изуродованных пальцах.

— Ты, маленький ублюдок, — сказал он скрипучим и злобным голосом. — Лучше бы мне никогда тебя не видеть. Ты был неудачником всю свою жизнь: неудачник как разбойник, неудачник как шпион, неудачник как мужчина. Меня от тебя тошнит. Ты такой же, как и твой отец.

С неимоверным усилием, стиснув зубы так, что заходили желваки под враз побелевшей кожей, Себастьян поднялся на ноги.