Избранные работы по истории культуры - Клайв Стейплз Льюис

А только один, Гениев В столько же, сколько людей. Эти последние хорошо знакомы современному читателю. Они — братья сократовского «демона», предки ангелов–хранителей христианской пневматологии; именно они превратились благодаря естественной метафоре в «гений» современного писателя или художника. Но именно Гений А — господствующий образ средневековой поэзии, поначалу темная фигура, которая все более проясняется по мере того, как мы продвигаемся вперед.

В «Картине» Кебета{1060} мы обнаруживаем Гения А за пределами ограды (περίβολος) или сада жизни (возможно, прообраза сада Адониса у Спенсера):

Старик, стоящий наверху, с неким свитком в одной руке, другой же словно что‑то показывающий, зовется Демоном; он предписывает входящим, что должно им делать, чтобы они могли вступить в жизнь. (IV)

Имя и род деятельности здесь не вызывают сомнений. Гораздо более расплывчата, хотя и не вовсе неузнаваема фигура, сидящая в пещере Клавдиана:

Пред вратами сидит Природа, и души, порхая,

Ей подначальны всецело. Госпожи наводящие трепет Пишет веленья старик, порядок звездам указуя,

Путь их и твердые сроки, согласно вечным законам,

Коими все существует и гибнет.

(«О консульстве Стиликона», II, 432 сл.)

Имя здесь не названо, и старец имеет другие полномочия, помимо порождения. Однако его секретарские обязанности и выделенные мною слова достаточно определяют его роль.

Марциан Капелла, не обращая внимания на воспроизводящую функцию Гения, подчеркивает единственность Гения А в противоположность множественности Гениев В. Он говорит об обязанностях поднебесных божеств по отношению к тем, кто выше их:

Но так как каждому из высших богов каждый служит поодиночке, по тех суждению и этих предупредительности, ко всем смертным приставляется и общий для всех руководитель, и особый для каждого Гений, которого назвали Покровителем (Praestes), потому что покровительствует жизни каждого человека.

(«Бракосочетание», II, 38)

Фрагмент Исидора{1061}, хорошее свидетельство традиционного употребления слова, объясняет Гения исключительно в смысле А:

Его зовут Гением, потому что он будто бы имеет власть над порождением (gignendarum) всего или над рождением детей; оттого и брачные (geniales) ложа называются так там, где принято готовить ложе новобрачным.

(«Этимологии», VIII. XI. 88)

У Бернарда Сильвестра, достигнув alpanon а или сферы неподвижных звезд, мы находим следующее:

Там был Уарса и Гений, приставленный к искусству и служению изображений и фигур. Ибо в нижнем мире облик всех вещей следует за небом, и, посредством взятых с неба признаков, вещам придается образ, который установило круговращение небес. Ибо невозможно, чтобы в разных местах и погодных условиях возникала одна форма, в высшей степени подобная другой. И вот Уарса… усваивает и приписывает формы всем вещам.

(I Проз., III до конца)

Это наиболее полное из приведенных мною описаний Гения А, и вторая его часть — комментарий (припоздавший на несколько столетий) к свитку, который держит Демон в «Картине» Кебета. Имя Уарса, как указал мне профессор С. С. Дж. Уэбб, скорее всего, искаженное ούσιάρχης; и он любезно обратил мое внимание на «Асклепия» (XIX) Леевдо–Апулея, где усиарх неподвижных звезд — конечно же, Гений А (хотя и не названный по имени), «который творит различные формы из различных образов».

Гений А Бернарда достаточно объясняет Гения «Плача Природы», который является противником противоестественного порока, ибо покровительствует порождению и потому — гетеросексуальности. Его прямые потомки — Гений Жана де Мена и Гауэра.

В затруднительное положение здесь ставит нас Спенсер. Гений у ворот сада Адониса (КФ, III. VI) — безусловно, Гений А, около которого нерожденные заботятся о том, чтобы добыть себе «плотяные уборы». Спенсер, возможно, взял его из «Картины» Кебета, ставшей популярным учебником в эпоху Возрождения (см.: Мильтон, «Об образовании», prose Wks., ed. Bohn, vol. Ill, p. 468) и снабдившей его еще некоторыми подробностями (возможно даже, что оттуда происходит олицетворенная Акразия). Далее, Гений в Приюте Наслаждения (КФ, II. XII) столь же очевидно злой Гений отдельной души; ибо, хотя ни один из наших авторов не обратил на это внимания, мы сейчас должны вспомнить, что в ряде систем у каждого человека есть два гения типа В, добрый (b) и злой (b). Все мы помним добрых и злых ангелов в «Фаусте»{1062}; и Спенсер наверняка читал о чем‑то в этом роде, если не где‑нибудь еще, то по крайней мере у Наталис Комес{1063}:

Верили, что каждый человек тотчас после рождения имеет двух демонов: одного злого, другого доброго.

(«Мифологии», IV, III)

Появление таких злых гениев в доме Акразии не представляло бы трудности и было бы в полном согласии с всем родословием Гения А и Гениев В (как bb, так и bb), если бы не пришлось на загадочную сорок седьмую строфу. Эта строфа начинается в самом деле так, как и следовало ожидать:

Они прозвали Гением его;

Не той небесной силой, что печется

О жизни, о рождении всего,

Но каждому отдельно придается.

Если бы это было все, это было бы ясным утверждением, что Гений в жилище Акразии — не Гений А. К несчастью, Спенсер продолжает:

Он блага те, что повстречать придется,

Чрез странные виденья нам дает

Знать наперед, в невзгодах бережет;

Он — наше Я…

Это означает полное отождествление Гения А с добрым Гением (В b); и этот совершенно невообразимый гибрид противопоставлен в следующей строфе злому Гению (В b). В другом месте (R. E. S., XII, 46, April 1936) я предположил текстуальную процедуру, которая исключала бы смешение; однако остается весьма вероятным, что Спенсер в самом деле запутался.

Примечание: Я не думал отождествлять фигуру из поэмы Клавдиана с Гением, пока меня не навела на эту мысль работа Е. С. Knowlton The Allegorical Figure Genius (Classical

Philology, XV, 1920), с которой читателю стоит ознакомиться, как и с анонимной статьей Genius as an Allegorical Figure (Modem Language Notes, XXXIX). Я мог бы, кроме того, добавить, что таинственный Schreiber из «Генриха фон Офтендингена» Новалиса (гл. IX) может иметь некоторое касательство к Гению Клавдиана; однако я думаю, что у Новалиса он скорее символизирует Понимание.

Приложение II. Опасность (Danger)

Первоначальное значение dominiarium и daunger — это, конечно, феодальная власть над людьми или землей. Так:

«Руководство для затворниц»{1064}, 356 (см. Оксфордский словарь английского языка (O. E. D.) на слово Danger):

Подчиненный часто такой власти, что мог бы быть в рабстве вечно. [Polled ofte daunger of swuche oderwhule]эеt muhte beon ower]эге1.] «Роман о Розе», 1033 (о Богатстве):

Весь мир в его